Люди с далекого берега - страница 9

Джону с Эттой не пришлось на старости лет сетовать на одиночество. В ближайшей округе жило более трех десятков их потомков. Еще десятков шесть затерялось где-то в штате Массачусетс, но те дорогу в родные края забыли.

Не успела я как следует разобраться с семейством Куэйл, как еще чьи-то дети, на сей раз числом поменьше, стали наведываться к нам. Фамилия их была Пойнтинг — следовательно, это совсем другой род. Детишки Пойнтингов, бледные, нечесаные, резко отличались от ясноглазых, шустрых Куэйлов. Одежка на новых посетителях потрепанная, а порой и грязная, в холода они ходили без галош, без варежек и шапок. Держались независимо, с другими детьми не играли. В отличие от детворы Куэйлов, которая, как правило, отказывалась от моих угощений, Пойнтинги с жадностью набрасывались на все, что я им предлагала. Не успевали появиться, принимались клянчить — то карандашик, то старое тряпье, то книжки, то апельсиновый сок для какого-нибудь больного братца, и так до бесконечности. С удовольствием растаскивали старые номера журналов «Шатлэн», «Стар уикли», и я по наивности своей надеялась, что их мамаша почерпнет оттуда дельный совет по ведению хозяйства или же какой-нибудь новый кулинарный рецепт.

Дом Пойнтингов оказался видавшей виды, облезлой хибарой-полуразвалюхой. Она одиноко, по-отшельничьи ютилась в самом конце дороги, уныло маяча издалека. Не в пример женщинам Куэйл, известным домоседкам, Рози Пойнтинг на месте никак не сиделось. Я частенько видела, как, сопя, взбирается на горку эта миловидная толстуха. По виду ей никак не дашь больше тридцати, а она уже мать шестерых ребят, и седьмой на подходе.

Раз как-то, целый день угробив на приготовление нового торта, я всучила образец своего творчества, лимонный бисквит, Эдит и Мейзи Пойнтингам, чтоб отнесли домой к ужину. Я искренне считала свое творение, украшенное взбитым белком и приправленное лимонным соком, шедевром кулинарии и жаждала общественного признания. Девочек попросила только, чтоб принесли тарелку обратно.

Через час они вернулись с тарелкой и запиской от матери:

«Миссис Моут у меня именины во вторник пожалуста спеките такой пирог как Эдит дали только с шоколадом я вам пошлю пакетики с концентратами а деньги заплачу жду ответа остаюсь мисис Гарлэнд Пойнтинг».

Я дважды перечитала послание. Это что же, она приняла торт не как подарок, а как рекламу услуг? Меня слегка покоробило, что в записке никакого тебе «спасибо», но совсем доконало то, что Рози считает, будто я пользовалась концентратом!

— Очень жаль, Эдит, — сказала я, еще раз пробежав глазами записку, — но передай маме, что во вторник мне нужно печатать, да и вряд ли я вообще буду печь на той неделе.

Эдит, и глазом не моргнув, приняла мой отказ. В свои двенадцать она уже привыкла ко всему.

— Пойнтинги? Да ну их, — презрительно сказал Дэн Куэйл-младший, когда я попыталась осторожно позондировать почву. — Ветрогоны они, вот кто! Гарлэнд этот, к примеру, шныряет где ему вздумается, охотничает. Дичью при случае приторговывает. Так, разживается по мелочам. Ни на что другое не гож. А жена-то его! Гляньте, ни минуты дома не посидит! Чтоб детишкам чего сготовить, так нет. Конфетами пичкает да сушеной картошкой!

Дэн укоризненно покачал головой.

Я рассказала про то, как дала девчонкам пирог, и про записку от Рози. Он криво усмехнулся.

— Да плюньте вы! Именины небось у нее через полгода, не раньше. Таким ничего давать нельзя. Оглянуться не успеешь, все по ветру пустят. Дал им как-то старое пальто Сузи, почти неношеное, мало ей стало. На прошлой неделе гляжу — оно в луже, все пуговицы оторваны, и дырка здоровая светится. Никчемные они! Нечего вам о них и думать, хозяйка!

Выслушивая его, я все же не могла равнодушно смотреть, до чего заброшены дети Пойнтингов. И несмотря на советы Дэна, я продолжала им совать — когда шарф, когда перчатки — все, что попадало под руку, что могло бы им пригодиться хотя бы на время, хоть на чуть-чуть.

Регулярно школу посещали лишь самые младшие Пойнтинги. Редко случалось мне в толпе детей, бредущих по дороге в школу, заметить старших — Эдит, Гэрольда или Мейзи. В обязанности Эдит и Мейзи входили стирка и уборка. Одиннадцатилетний Гэрольд бродил с отцом по горам — охотился. А как стемнеет, крадучись шнырял от дома к дому, сбывал браконьерский товар — лосятину, оленину, куропаток, морских уток, зайчатину. Деньги от контрабандной торговли пополняли семейный бюджет, состоявший в основном из детских пособий Семейного фонда и пенсии, причитавшейся матери Гарлэнда, которая жила вместе с ними.