Лютый - страница 12

В тот самый момент, когда борт уже выровнялся, к открытой двери подскочил пулеметчик-дагестанец Тинов Алисултан. Он занял место вместо штатного пулеметчика, который истекая кровью, отползал вглубь борта. Защелкнув пулемет на турель, он со словами «Аллах Акбар» стал расстреливать своих «братьев по вере», которые на мгновение оказались на открытом плато.

Сергей был потрясен до глубины души боевым видом взводного пулеметчика. В этот момент он заслуживал увековечения в кинематографе или на холсте картины. Лютому впервые в жизни захотелось взять кисть и писать с этого бойца картину, которая могла покорить любого любителя батальной живописи.

Алисултан, словно Рембо, стоял во весь рост, широко расставив ноги. Крепко сжав зубы, он жал на спусковой крючок, выдавливая из пулемета сноп огня и разящего свинца. Пули, попадая в тела «чехов», вырывали из них куски плоти, окрашивая американский камуфляж наемников багровыми пятнами крови. Куски и фрагменты отделялись от их тел, разлетаясь кровавыми фонтанами по белому полю ледника.

Тинов стрелял до тех пор, пока в патронной коробке не кончились патроны. Пустая падающая лента и холостой спуск затвора пулемета возвестили о том, что патронов нет. Весь салон машины наполнился едким, сладковатым запахом сгоревшего пороха. По мере маневрирования «вертушки» стреляные гильзы со звоном стали перекатываться по рифленому полу машины. Вдруг со стороны пилотов через переборку полетели куски металла. Корпус боевой машины задрожал еще сильнее.

— Командир, по нам работает «УТЕС». Один пилот «двести», второй — «триста», — заорал Тинов, заглядывая в открытую дверь кабины.

— Садимся, — услышал Сергей.

Корячась, он стал пробираться в пилотскую кабину. Борт, то клевал носом, то наоборот, задирал его, и все усилия по достижению кабины пилотов были напрасны. Десантники катались по борту, словно клубни картофеля в картофелечистке. Достигнув двери в кабину, Сергей схватился за какую-то железку. В эту секунду вертушка вновь словно пошла в пике и Лютый ввалился в кабину борта. Машина, задрав кверху хвост, уже собиралась свалиться в крутой штопор, но второй пилот изо всех сил тянул ручку управления на себя, пока не выровнял машину. В этот миг она стала раскручиваться подобно огромному маховику, стараясь раздавить о корпус своим центростремительным ускорением, болтающихся по салону бойцов.

— Лейтенант, помоги посадить, мой первый пилот — «двухсотый»! У нас разбит стабилизатор и горит движок. Держи штурвал и тяни его на себя. Видно в тягу попала пуля, — орал майор.

Сквозь дыру в фонаре в салон борта врывался дым с запахом горелого масла. Он, подобно дымовой завесе, закрывал весь обзор и место возможной посадки. Машина крутилась и крутилась, окончательно потеряв управление. Казалось, что это конец и он уже близок, но раненый второй пилот, сжимая зубы, старался вывести подбитую вертушку в безопасное место.

— Майор, тяни дальше! Дальше тяни, дорогой, от духов! Нас тут перебьют всех, это же засада, нужно пацанов спасать! Заклинаю тебя, майор! Христом богом прошу, посади эту долбаную «кофемолку»!!!

— Ты за ручку тяни, лейтенант! На себя тяни ручку! Я буду сажать вертушку. Хрен возьмешь майора Макарова! — сказал пилот, упираясь ногами в приборный щиток.

В какой-то миг стало тихо. Свист ветра и гул лопастей заглушал звук турбин мотора. Вертушка, выровнявшись, со всего маху скользнула брюхом о камни, нырнув в лощину между гор. От сильного удара движок просел, прогибая потолок и срывая с места алюминиевые нервюры, на которых крепилось его тяжелое тело. В тот момент показалось, что он всей массой упадет на головы солдат. Но машина скользнула по каменистому руслу горной реки и, ложась на бок, остановилась. Лопасти, столкнувшись с землей, стали ломаться, заполняя пространство жутким треском и поднятой пылью.

После адской тряски МИ-8 замер. В какой-то миг стало совсем тихо. Десантники, уже простившиеся с жизнью, стали понемногу приходить в себя. Вдруг в одно мгновение борт изнутри стал наполняться белым дымом. Горячее масло хлынуло из пробитого маслопровода в салон.