Лютый - страница 25

— Ты можешь толком объяснить, Сергей, что случилось? — спросил летчик, озираясь на ствол автомата.

— Слушай, Виталик, через пару дней мы уходим, но мы не должны, понимаешь, не должны оставлять своих солдат и друзей. Мы не должны бросать тех, кто закрывал грудью твою же, майор, жизнь. Ты мне скажи, ты бы бросил своих братьев в плену у боевиков!? Ты бы бросил, чтобы над ними издевались, превращали в рабов, мочились на них, унижая честь и достоинство!? — спросил старший лейтенант, глядя в глаза летчику.

— Я принял решение, и я вытащу их из этого ада, даже если мне придется рассчитаться жизнью! Ты меня понял, майор, ничего личного и это не красивые слова, а мое незыблемое кредо?

— Сергей, ты же знаешь, захват воздушного судна это уже террористический акт, тебя же потом под трибунал отдадут! — сказал майор, старясь уговорить Лютого не совершать ошибку.

— Победителей, майор, не судят! А террористом, террористом меня, Виталик, моя любимая Родина сделала, и всему этому научила! Я уже несколько лет учусь убивать, на моей совести убитых горцев больше, чем сейчас патронов в моём боекомплекте. Поэтому лучше не дергайся, одним больше одним меньше, какая мне сейчас разница, если меня спишут в отставку и упекут в психушку!? Ты, когда, Виталик, полетишь, то думай об их матерях, так будет легче нарушать приказ! — сказал Лютый и засмеялся.

— Летим куда? — спросил майор Белоцерковский, поднимаясь в борт.

— Пойдем сперва над Аргунским ущельем в сторону Грузии, южнее Улус-Керта, дай мне полетную карту я точно покажу. Где сесть скажу позже, я в этих краях уже воевал, и знаю там каждую горную тропинку, — спокойно сказал Сергей.

— Ты что, Лютый, охренел, да там не одну вертушку духи завалили. Мы же даже до Тасбичей не проскочим! — ответил майор, зная эти места, где до сих пор торчали обгорелые остовы вертушек.

— Ты, майор, не бзди, духи уже свои кордоны сняли! Они же не дураки, как наши генералы. Их там так Кадыров защемил, что они из своих родовых башен вылезти бояться, а другие в Грузию на вольные хлеба подались. Поэтому, они уже давно там гашиш курят, а не воюют.

Майор запустил двигатель, и винт борта стал раскручиваться, набирая положенные ему обороты. Опробовав машину на всех режимах, пилоты по радиостанции связались с «вышкой», чтобы получить добро на взлет. Лютый взял в руки гарнитуру и, включив тангетку в режим передачи, спокойно сказал:

— Всем, всем, всем! На связи «Лютик»! Я старший лейтенант Лютый, разведка ВДВ! Для исполнения поставленной задачи по освобождению пленных воинов-десантников мне пришлось силой захватить борт 059! Я гарантирую жизнь экипажу в случае исполнения всех моих требований. Любые попытки пресечь мои действия могут привести к гибели экипажа и машины! Повторяю, любые попытки пресечения моих действий, приведут к гибели экипажа и машины. Мне терять нечего! Да, майор, представь, что мне терять нечего, кроме своих погон и свободы, — сказал он, отключив гарнитуру.

— Давай, майор, жми свои педали, поехали. Сядешь в автопарке, моих бойцов заберем, а то они уже потеряли боевой дух, — сказал старший лейтенант и, глубоко вздохнув, присел сзади пилота на откидную сидушку.

Борт поднялся, поднимая клубы рыжей пыли и, не поднимаясь, на малой высоте пошел в сторону автопарка. Там его уже ждали разведчики. Пройдя в метре над забором с колючкой, он завис среди БМДешек и мягко опустился. Винт борта, закручивая своими лопастями, поднял пыль, скрыв на мгновение посадку десантников. Когда посадка была почти закончена и вертушка должна была взмыть в небо, к машине на полной скорости подъехал БТР. На его броне сидел командир полка полковник Мелентьев.

Он, словно последний сапожник, ругался матом, махая пистолетом. Спрыгнув с брони, полковник подскочил к борту. В это время из проема двери показалось лицо старшего лейтенанта Лютого. Глядя полковнику в глаза, он с улыбкой сказал:

— Салям алейкум, товарищ полковник. Вы с нами?

Мелентьев, махая под носом старшего лейтенанта пистолетом, стал угрожать ему трибуналом. Сергей, улыбаясь, слушал семиэтажную брань на великом могучем языке русских классиков. Смыслом ее было только одно: Трошев, трибунал, расстрел перед строем, враг народа.