Маджестик - Семена смерти - страница 5

  «Мы ему все рассказали, и теперь он мертв», - настаивала Ким.

  «Это ... совпадение», - настаивал я. «Ужасное совпадение, не более того. Даже Бах не осмелился бы зайти так далеко. Я доверяю этому человеку почти все, но не то, что он отдал приказ убить Кеннеди! "

  "Нет. Потому что он такой хороший человек ".

  "Нет. Потому что он не дурак, - раздраженно ответил я. «Он не может ожидать, что ему это сойдет с рук. Они не успокоятся, пока не узнают, кто стоял за атакой. Неважно, сколько времени это займет или сколько влиятельных людей задействовано. Он никогда не пойдет на такой риск! "

  Ким посмотрела на меня с легким удивлением, и я на мгновение задумался, почему я Бах - Бах из всех людей! - так яростно защищался.

  Может быть, потому что я просто не хотел признавать, что Ким могла быть права. И что это значило для меня ...

  «Мы ... должны были сказать кому-то», - продолжил я через некоторое время. «Я не мог продолжать жить и делать вид, что ничего не произошло. И ты не тоже. "

  «Вы не должны побеждать», - пробормотала Ким. «Мы не должны позволить им победить».

  Я снова посмотрел на нее, немного удивленный мужеством, которое говорилось в ее словах, но также внезапным чувством глубокой привязанности и тепла, которое заставило меня убрать правую руку с руля и положить ее на ее плечо. Кимберли прислонилась ко мне головой и закрыла глаза. Ее дыхание успокоилось, и на мгновение мне показалось, что она заснула. Но потом очень тихо спросила:

  "Мы следующие, Джон?"

  «Не знаю», - честно ответил я. Но, возможно, я просто шутил. Если бы это было так, как считал Ким, если бы Бах действительно заказал убийство Кеннеди, тогда им пришлось бы убить нас.

  Я отказывался верить в это. Принятие этой мысли означало бы столкнуться с другим, еще более пугающим осознанием того, что у нас нет шансов. Мы были прокляты, беспомощно отданы на откуп противнику, способному убить президента Соединенных Штатов среди бела дня - почему он должен нас бояться?

  Может быть, потому что у нас было единственное оружие, которое могло его уничтожить: правда.

  «Мне страшно, Джон, - пробормотала Ким.

  «Я тоже», - ответил я. «Но мы можем победить их. Мы должны. "

  Была кровь. Война, о которой говорил Бах, вступила в новую фазу, и в тот момент я знал с непоколебимой уверенностью, что это ни в коем случае не конец, а только начало. Будет больше крови, и случатся ужасные вещи. Возможно, следующая пролитая кровь будет нашей.

  Но я этого не говорил.

  Я нашел развилку на дороге, которую искал, и снял ногу с педали газа; в то же время я отключился. Жужжание двигателя стихло до еле слышного звука. Гравий и сухие ветки хрустели под колесами, когда я катил машину, превращая ее из плохой дороги в еще худшую. Несмотря на свой возраст, двигатель работал безупречно; сегодня, может быть, даже тише и ровнее, чем обычно, как будто он подозревал, что должно было произойти.

  Мы остановились. Автоматически повернул ключ зажигания и вынул его; потом я одумался, вставил обратно в замок и завел двигатель. Мне пришлось привыкнуть не делать так много вещей автоматически. Пришлось ко многому привыкнуть, чтобы справиться с охотой на жизнь.

  Кимберли вышла и вынула из багажника дорожную сумку с несколькими вещами, которые мы выбрали тем утром. Большая часть нашего имущества останется позади, в том числе некоторые личные вещи, которые действительно больно потерять. Но это должно было быть идеально.

  Пока Ким молча прощалась с несколькими объектами, которые представляли большую часть нашей прошлой жизни, я поднялся на плоский холм и посмотрел на запад. Пейзаж там был не менее бесплоден, чем тот, который мы проезжали за последние десять минут. С одной лишь разницей: неподалеку пыльная полоса асфальта межгосударственного шоссе шла линией через пустырь с огромной линейкой. Автобусная остановка была дальше, чем я предполагал, глядя на карту. По моим оценкам, добрых полчаса ходьбы. Что ж, у вас не могло быть всего этого.

  Я вернулся к Ким, которая была в десяти или двенадцати метрах от машины. Не говоря ни слова, я залез под куртку, вытащил пистолет и быстро выстрелил в машину четыре раза. Две пули пробили круглые отверстия в крышке багажника, третья рикошетом отскочила от боковой балки, а четвертая оставила уродливый шрам длиной почти в метр на водительской двери. Идеально; по крайней мере, почти. Возможно, мне не стоило давать машине двигаться медленно по инерции, а остановить ее с помощью аварийной остановки, чтобы оставить следы. Было уже слишком поздно.