Маджестик - Семена смерти - страница 59
«Да ...» - нахмурился я. Конечно, было, но я все еще не понимал, о чем Бах имел в виду. «Также может быть, что он исходит не из внешней оболочки, а, например, - своего рода карта для пилотов».
«Билет для пилотов?» - презрительно улыбнулся Бах. «Это полная чушь».
«О да?» - сказал я. «Неужели это тоже полная чушь, что вы и вам подобные хладнокровно сбили НЛО?»
Когда я произносил приговор, я уже знал, что делаю ошибку. Было совершенно очевидно, почему Бах втянул меня в этот разговор: он хотел знать, что Ким, Рэй и я уже узнали. Кроме того, для него должно было быть чрезвычайно важно выяснить, продали ли мы уже свои знания и где именно. «Это был не метеозонд, который упал в Розуэлле», - продолжил я, пытаясь спровоцировать его как можно сильнее. «Это даже не было аварийной посадкой НЛО. Они пришли с миром поговорить с нами. И вы просто сбили их с неба залпом зениток, как немцы сбили с неба наши бомбардировщики ».
Реакция Баха сильно отличалась от того, что я ожидал. Уголки его рта слегка приподнялись, ни насмешливо, ни весело, а затем он слегка кивнул. «Да», - просто сказал он. «Вы, конечно, можете так это видеть. И очень многие увидели бы это, если бы мы были достаточно безрассудны, чтобы опубликовать события Розуэлла без цензуры. И именно поэтому мы этого не делаем ».
«Это чушь собачья, - яростно сказал я. «Они сбили их, а затем объявили нам войну».
Бах лишь слегка покачал головой, и в этом движении было столько смирения, что я невольно заколебался, чтобы выдвинуть следующие обвинения. Бах взял сигарету, которую он положил в пепельницу, задумчиво посмотрел на нее, а затем глубоко затянулся.
Я все еще стоял перед ним, слегка наклонив туловище вперед, в положении, которое больше не подходило к ситуации. «Хорошо, Фрэнк», - сказал я и сел напротив него в одно из черных кресел для совещаний. Это была странная ситуация - эта смесь допроса и почти дружеского обмена ударами, в которой баланс сил был так же четко определен, как и в разговоре между послушником и настоятелем в буддийском монастыре. И все же: во мне пылало любопытство, и мне очень хотелось узнать, что же произошло на самом деле.
«Почему бы нам не пропустить всю игру, Фрэнк?» - спросил я. «Почему бы тебе просто не рассказать мне свою версию событий в Розуэлле?»
Бах запрокинул голову и закурил сигарету; бледный дым двигался в сторону кондиционера и заставил меня еще раз понять, что «Маджестик» был похоронен на много футов под землей, обширная система бункеров, которая, вероятно, выдержит прямой ядерный удар. Конечно, не случайно, что Бах вонзился в землю, как крот, - это соответствовало его инстинкту все спрятать и все как можно лучше обезопасить. Однако я сомневался, что во время планирования Маджестика ему пришло в голову, что противник может придумать гораздо более хитрый способ проникнуть в Маджестик: ни бетонные стены метровой толщины, ни специально закрытые зоны безопасности не смогли этого сделать. держите съеденную ганглиями Сталь.
Несколько секунд воцарилась абсолютная тишина. «Не понимаю, как это нам поможет», - сказал он наконец.
«Потому что, в конце концов, мы не враги, а союзники», - сказал я сердито. «И потому, что мы можем получить новые идеи, объединив нашу информацию. Если вы просто думаете о Сталь, то решающий совет пришел и от меня ".
«Хм», - сказал он, выпустив кольцо дыма к потолку. Ему это не совсем удалось, но и при этом он не вкладывал в это свое сердце. Он склонил голову и уставился на меня, как учитель, столкнувшийся с особенно глупым учеником. Я подумал о ганглиях, всех отвратительных подробностях и своей первой реакции на мертвый ужас, который годами пролежал в морозилке двумя этажами ниже. Я вспомнил, что Стил был причастен к убийству Кеннеди, ведомый жестокой разумной силой, совершившей ужасающие действия до него: например, кровожадный фермер Эллиот П. Брэндон чуть не повез меня на своем грузовике, сравнявшемся с землей. Все это резко контрастировало с красотой полупрозрачного треугольного артефакта, которым я в последний раз восхищался в присутствии Джесси Марселя, когда яркий свет летнего солнца преломлялся круговой волной на фольгированной поверхности и давал иллюзия величия и покоя.