Маджестик - Семена смерти - страница 7

  Не только этот ресторан, но и вся страна была в шоке. Это был день после убийства Кеннеди, и у меня было ощущение, что большинство из них действительно не понимали, что на самом деле означало это ужасное покушение . Это было не просто убийство. Ли Харви Освальд сделал больше, чем застрелил политика. Америка была самой могущественной страной в мире, но вся наша гордость, отвага, оружие и превосходные технологии не помешали ни одному человеку застрелить лидера этой могущественной страны открыто. Многие из людей, которых мы сегодня встретили, плакали. Я видел гнев на других лицах, но также и горечь, бессильный гнев или просто недоумение. Освальд сделал больше, чем выстрелил в человека. Он заставил всех нас осознать нашу уязвимость и разрушил миф: почти непоколебимую веру в лучший мир до вчерашнего дня, которую Кеннеди воплощал, возможно, больше, чем любой другой президент Соединенных Штатов до этого.

  Освальд ...

  Я сомневался, что убийцей Кеннеди на самом деле был Ли Харви Освальд. Он мог держать пистолет, из которого были произведены роковые выстрелы, но настоящий убийца был совсем другим.

  Может, я даже знал его имя.

  Я почти с силой оторвал глаза от телевизора, снова посмотрел на телефонную будку в конце парковки и не удивился, обнаружив, что водитель «Бьюика» все еще держит ее. Надеюсь, он не собирался впадать в спячку.

  "Еще кофе?"

  Голос официантки вырвал меня из мыслей. Я посмотрел вверх, затем снова посмотрел на свою чашку и покачал головой. Я даже не прикоснулся к кофе, который она принесла мне пять минут назад. "Спасибо. Я до сих пор."

  Официантка - на бирке с именем на ее блузке, написанной от руки, идентифицировала ее как Хелен - взяла чистую сервировку со следующего столика и обменяла чашки. «Когда холодно, это неприятный вкус», - сказала она. "Выпить. Похоже, тебе это нужно ".

  Она села без приглашения, налила себе полстакана и обессиленно провела руками по лицу после того, как отпила кофе. «Пять минут», - вздохнула она. "Мне просто нужен перерыв - ты не против, не так ли?"

  Несмотря на то, что это место было посещаемым, для нее все еще оставалось почти полдюжины пустых столов. Но я мог понять, что она не хотела оставаться одна. Не в такой день. Я кивнул, хотя на самом деле не чувствовал себя компанией.

  «Ты одна?» - спросила она.

  "Нет. Моя жена в нашей комнате ".

  Хелен снова отпила кофе, а затем спросила с удивительной прямотой: «Ты не ссорился, дорогая?»

  «Нет», - ответил я. «Она просто устала. Прошлой ночью мы плохо спали ".

  «У кого это есть?» - спросила Хелен, качая головой. Ее взгляд упал на телевизор. «Разве это не ужасно? Он был таким милым человеком. Почему люди так поступают? "

  Я просто пожал плечами. Хелен какое-то время выжидающе смотрела на меня, затем что-то изменилось в ее взгляде, и она встала. «Тебе не хочется разговаривать, правда?» - спросила она. "Извините, что беспокою вас."

  Она ушла. Я чуть не перезвонил ей, чтобы извиниться перед ней. Мое молчание не имело ничего общего с грубостью. Но я не мог войти в них. Я не был уверен, смогу ли заставить себя ответить словами, которые она, вероятно, ожидала: потому что они сумасшедшие.

  Может, я сказал бы ей правду. Даже если это было настолько невероятно, что даже мне временами было трудно в это поверить.

  Бах, Маджестик-12, серый цвет и узлы ... все это внезапно показалось таким причудливым, таким нереальным, что это просто не могло быть правдой; Часть кошмара, в который я попал больше года назад и просто не мог проснуться, как ни старался. Кошмар, который разрушил мою и Ким жизнь, как ураган, разбросав все вокруг.

  Я вспомнил звук заводящейся машины. Я поднял глаза, увидел, что «бьюика» больше нет, а телефонная будка пуста, и быстро встал. Проходя мимо, я положил долларовую банкноту на прилавок и ответил кивком Хелен; но в то же время я заметил ее странный вид.

  А может, он вовсе не был странным. Может - возможно - это был совершенно нормальный вид, и это я предложил то, чего там не было. Возможно, самая большая опасность в жизни жертвы исходила не от преследовавших вас охотников, а от неспособности отличить друга от врага.