Маэстро Воробышек - страница 10

— Были. Леонид Васильевич и моя учительница. Оба. Это ты их напустил на меня?

— С какой стати я. Они сами. Я тут на третьем плане.

Они вернулись к скамейке, сели.

— Леонид Васильевич умеет говорить убедительно, — после некоторого молчания начал Виктор. — Это, по-моему, потому что он сам убежден в том, что говорит.

— Это у всех так, — коротко сказал Николай.

— В общем я еду. Как-то решил сразу. Так что ты можешь радоваться.

В окне второго этажа открылась форточка, и через нее просунулась голова.

— Витя! — крикнула Александра Николаевна. — Вот вы сидите так, на холоде! Вы простудитесь! Идите домой!

— Иду! — крикнул Виктор.

Они встали и пошли по двору.

— Может, зайдешь, Колька? — спросил Виктор, останавливаясь в подъезде.

— Нет, мама ждет. И так с тобой тут провозились.

И по своему обыкновению, не попрощавшись, они разошлись.

Лена сегодня дежурила по лагерю. Было холодно, и она надела пальто, из-за которого пришлось столько поспорить с мамой, все-таки втиснувшей его напоследок в чемодан.

Девушка заглянула в палатку, где висели на столбе часы — на них было без шести минут пять. Прошла мимо палаток, постояла у мачты для флага. Поправила разноцветные камешки, выложенные вокруг мачты. Потом проверила, что делается в столовой, на складе — все было в порядке.

На кухне под навесом у плиты возился дежурный повар Саша Еремин.

— У тебя что сегодня, Еремин, в меню? — строгим официальным тоном спросила дежурная по лагерю.

Саша повернул к ней недовольное лицо:

— Какое там еще меню! Плиту никак не разожгу, дрова сырые.

— Завтрак должен быть готов к восьми часам, — прервала его жалобы Лена. — А Клавка, то есть помощник дежурного по кухне, где?

— Пошла ветки сухие искать в лесу. Дрова мокрые, как будто в воде пять лет мокли.

— Слушай, Еремин. Только ты не ной! Противно слушать. Давай сюда щепки. Зажигай спичку.

— Почти весь коробок сжег, — мрачно признался Саша.

— Ничего. Сейчас будут гореть.

У Лены тоже не очень ладилось дело, но все же общими усилиями плиту удалось растопить. Саша поставил котел с водой на огонь.

Лена вымыла руки в корыте, вытерла их тряпкой и уселась на корягу, служившую стулом для Дежурных поваров.

— Я говорила Леониду Васильевичу, что прежде надо было курсы организовать, надо было всех вас учить и меня, конечно, тоже, как пилить и колоть дрова, как чистить картошку, сколько соли класть в суп… А то вчера невозможно было есть лапшу, соленая-пресоленая.

Она встала и, снова напустив на себя важность, соответствующую занимаемой ею в это утро должности, заявила:

— Я пойду сейчас по лагерю, а ты, Еремин, смотри не опоздай с завтраком. И насчет соли поаккуратнее!

Верхушки деревьев были уже освещены, но солнца еще не было видно. В лесу громко, на все голоса, пели птицы, ветер, набежавший с реки, шевелил листья.

Ровно в семь, минута в минуту, раздались звуки горна. И сейчас же лагерь, только что погруженный в сонную тишину, ожил. Репродуктор на столбе начал хрипло играть спортивный марш. Из палаток выскакивали юноши в трусах, девушки в трусах и майках. Перегоняя друг друга, они спустились к реке.

А Лена опять появилась на кухне. Взяла вилку, ткнула в картошку, которая варилась в котле, и теперь уже чуть не плача проговорила:

— Она же сырая… Слушай, Еремин. Надо было с вечера за плиту браться, если ничего не умеешь.

Отвернув от плиты раскрасневшееся лицо, Саша сказал:

— Чем командовать, ты бы лучше помогла.

— Есть у меня время! Чтобы в восемь часов картошка была на столе. Хоть сам лезь в плиту, а довари картошку.

Она вышла из кухни. Зарядка уже кончилась, ребята разошлись по палаткам. Шла уборка постелей. Лена ходила из палатки в палатку, следила, чтобы аккуратно были заправлены постели, взбиты подушки.

Потом все пошли на завтрак. Картошка была совсем не сырой, в меру посоленной. Вкусным было и кофе с хлебом и маслом. Или, может быть, так казалось ребятам, успевшим порядком проголодаться на свежем утреннем воздухе. И Виктор ел этот простой, приготовленный в походных условиях завтрак с большим аппетитом, чем пирожки, пончики и ватрушки, которые с такой любовью пекла для него мама.