Маэстро Воробышек - страница 9
Елена Петровна и Леонид Васильевич сидели за столом. Перед ними стояла ваза с конфетами и печеньем.
— А вот и он, — сказал Леонид Васильевич. — Где ты пропадаешь?
— Ну, Леонид Васильевич, — предложила Елена Петровна, — выкладывайте ему, зачем мы пришли.
— Мне мама уже сказала, насчет лагеря. Только…
— Я, товарищи, не понимаю, — вмешалась Александра Николаевна. — Вы же знаете, что Витя очень слаб здоровьем. Ну посудите сами, куда ему ехать в лагерь? Жить в палатках, в сырости. Дожди, ветер, а он так легко простуживается.
— Александра Николаевна, — начал Леонид Васильевич, — разрешите говорить с вами откровенно. Я — тренер, физкультурный работник. Голова раскалывается от всяких дел, а я бросаю все и иду к вам. И не я один, идет и Елена Петровна. Почему, вы спросите? Охотно отвечу. Потому что я не только тренер, я — школьный учитель. И судьба моего ученика меня волнует.
— Виктор одаренный мальчик, — сама не зная к чему, сказала Александра Николаевна. — Ему нельзя, как всем.
— Да будь он талантлив, как сам Бетховен, но… — Леонид Васильевич боялся, что скажет резкость, и замолчал.
— Я не умею ничего делать. Мяча даже по-настоящему бросить не могу, — тихо произнес Виктор. — Как же я поеду в лагерь?
— Слушай, Виктор, — начала Елена Петровна, — как ты знаешь, я тоже не спортсменка, я преподаватель музыки. Но знаю, что дают занятия спортом. А ваш сын, Александра Николаевна, ой, как нуждается в силе… Бах, Рахманинов, Лист не спрашивали его, сильные ли у него руки, когда писали свои концерты и прелюдии.
— Мы с ним к гомеопату пойдем, — робко, сама уже понимая, насколько ее слова не убедительны, сказала Александра Николаевна.
— Ну, конечно, глотать лекарства куда легче, чем делать эти, как вы их там называете, Леонид Васильевич, сальто и кульбиты.
Виктор сидел, не подымая головы. Потом тихо сказал:
— Там в лагере будут отборные спортсмены. Ну куда мне равняться с ними?
Леонид Васильевич положил руку на плечо Виктора.
— В том-то и дело, что будут не только отборные. Будут разные. А с такими, как ты, станем заниматься особо. Чтобы им было и под силу и интересно. Кроме того, твои, музыкальные способности в лагере очень пригодятся. Мы будем соревноваться и в спорте, и в том, кто сильнее в драматическом искусстве, в пении, танцах, литературе… Программа обширная.
— Я совсем об этом не думала, — нерешительно произнесла Александра Николаевна. — Отпустить его одного. Он ничего не умеет. Это очень страшно.
— Перестань, мама! — воскликнул Виктор. — Даже стыдно! Как будто я… И не такой я беспомощный.
— Ну, ладно, не волнуйся, Виктор, — сказал Леонид Васильевич, вставая. — Дело такое нельзя с кондачка решать. Мы пойдем, а вы, Александра Николаевна, подумайте. Подумайте о Викторе, а не о том, что вам трудно будет на некоторое время с ним расстаться. Подумайте, с ним поговорите.
Виктор тоже встал.
— Я, Леонид Васильевич, уже решил. Я поеду в лагерь. Я вам очень благодарен. И вам, Елена Петровна. А ты, мама, не расстраивайся.
Александра Николаевна вздохнула.
— Если бы все это было к лучшему, а то заболеешь еще там.
— Геркулесом вернется он, поверьте мне, — убежденно проговорила Елена Петровна. — Будет первым гимнастом.
— И первым пианистом, — добавил Леонид Васильевич.
Когда гости ушли, Александра Николаевна принялась убирать со стола. Виктор сел на диван с книгой. Оба молчали. Матери было обидно, как это так сын решил все без нее, слишком уж он стал взрослым, самостоятельным. А с другой стороны ее немного радовало, что все как-то само собой разрешилось, может быть, и на самом деле в лучшую сторону. А Виктору ни о чем не хотелось говорить сейчас. И читать не хотелось. Он просто держал в руках книгу, раскрытую наугад, вовсе не на том месте, где вчера остановился.
Со двора донесся негромкий протяжный свист, потом два коротких. Виктор отложил книгу и подошел к окну — да, во дворе стоял Николай.
— Мама, я на минутку выйду, — сказал он, проходя по комнате к двери.
Было уже темно, тусклая лампочка освещала скамейку, возле которой стоял Николай. Виктор направился к нему.
— Ну что, были? — спросил Николай.