Махно. II том - страница 30
– Ну, вот и нашёл. Кто сейчас в Гуляй-Поле?
– После немцев там были петлюровцы, сейчас деникинцы. Лютуют, сволочи, ищут следы твои. Все начинали с поисков Насти. Мне говорили… Но…
– Что, но? Что слышно? Говори! Где она? У кого?
– Не знаю, батько, не ведаю ни сном, ни духом! Сам я не видел её с того самого боя с немцами. Да тебе нечего бояться. Матушку никто не выдаст.
– Ладно. Успокоил. Привал! Ставим шатры! Командиры полков, ко мне на совет! – скомандовал Махно и обернулся к другу детства. – Слушай, Лёва. Место начальника разведки уже занимает Белаш. Будешь контрразведчиком?
– Буду.
– Решено. Идём на совещание.
Подошли командиры полков и вместе с Махно вошли в штабной шатёр. Расселись за большим столом.
– Товарищи командиры. Идём на Александровск, чтобы не только выбить оттуда Шкуро и всякую беляцкую сволочь, но и учредить в уезде автономию. А из неё – начнём строить нашу вольную республику. Далее следующее. Из всех имеющихся коней формируем конную дивизию под командованием Алексея Марченко. Он завтра же выступает через Гайчур правым берегом на Камыш-Зарю. Не заходя в Гуляй-Поле! Не надо себя раньше времени обнаруживать. Далее. Каретник пешим маршем идёт в Черниговку. Оттуда – до Молочанска. А с Молочанска – к Александровску, где входит в город с южной стороны. Тем временем, ты, Марченко, из Камыш-Зари через Конские-Раздоры идёшь до Пологов. Там загружаешься в поезд и едешь в Александровск, куда входишь с восточной стороны. Полонский!
– Я, товарищ Махно.
– Располагаешь артиллерию к западу от железнодорожной ветки и ведёшь методический обстрел с севера-запада. Таким образом, осаждаем город, привлекаем к себе внимание основных сил гарнизона генерала Шкуро. Он стягивает на северном участке силы, оголяет южные и восточные подходы для нашего неожиданного вторжения с тыла. Всё! Действуйте! – скомандовал Махно и обернулся к ординарцу. – Феодосий, позови ко мне из культполитпросвета Галину Кузьменко.
– Слухаю.
Штаб Александровского гарнизона. Генерал Шкуро пил чай. К нему для доклада вошёл начальник штаба полковник Шифмер-Маркевич.
– Доброе утро, Андрей Григорьевич.
– Здравствуйте. Чем порадуете? Чаю не желаете? Прикажите, пусть подадут.
– Спасибо, Андрей Григорьевич. Тут вот к нам поступило Admonitio cevera.
– Это ещё что? Откуда?
– Секретное послание. Махно сподобился. Разрешите зачитать?
– Открывайте.
Полковник вскрыл письмо. Вынул из него лист. Развернул его. Осмотрел. Перевернул его.
– Хм… Не понял.
– Что там?
– Да тут всего два слова и оба на латыни.
– Читайте.
– Parra bellum.
– Готовься к войне. Вот бандёныш. Помпей хренов.
Оба рассмеялись. Но в тот же момент от разрыва снаряда перед зданием вылетели стёкла из окон.
– Это он остановился на том берегу Днепра, – доложил начштаба.
– Батарею на это направление. Срочно!
– Слушаюсь!
Шкуро и Шифмер-Маркевич глядели в бинокли из укрытия.
– Готовятся к наступлению и проводят классическую артподготовку. Что у нас на юго-востоке?
– Ничего. Тихо. Я уже обзвонил Гуляй-Поле, Пологи и Молочанск, Мелитополь, Мариуполь, Бердянск. Всё спокойно.
– Не рекомендую расслабляться, но организуйте дополнительно две батареи. Если к утру не поступит информация с юга и востока, перенесите сюда всю имеющуюся артиллерию.
– Слушаюсь.
– Это не всё. Установите здесь пулемёты.
– Слушаюсь, Андрей Григорьевич. А может, пошлём конницу в рейд и попробуем с тыла по ним ударить?
– Если завтра до полудня от тех гарнизонов не поступит плохих вестей, то снимаем Кушугумскую конную бригаду и отправляем её в рейд на окружение артдивизиона Махно.
Москва. Кремль. Штаб РВСР.
– Это не война, Владимир Ильич, а чёрт знает что. Нас не спасут ни совпадение революционных целей, ни стратегических задач, ни единство тактических планов. Ну посмотрите, что творят: каждый воюет, как бог на душу положит, – говорил Троцкий Ленину, – поручили анархисту Махно взять Екатеринослав, так он ворвался в город, ограбил его и ушёл на юг, наверное, направился грабить Александровск.
– Наведите порядок, Лев Давидович, в подчинённых вам частях и соединениях. ЦК доверяет вам всецело.
– Ну не расстреливать же, Владимир Ильич, каждого второго.