Махно. II том - страница 63

– Да, Владимир Ильич, вот, пожалуйста, посмотрите.

Ленин просмотрел список и возвратил его Троцкому.

– А почему здесь нет Махно?

– Не заслужил.

– Я знаю, он посылал кого-то вместо себя.

– Посылал. Но тот не оставил махновских замашек.

– А что случилось?

– Там в Крыму к нам в плен сдалась двадцатитысячная группировка. Её передали этому самому махновскому комбригу Марченко. Он отнёсся к этому непрофессионально, без должной ответственности. Пленных несколько дней не кормил. Голодные, они стали есть, что попало. Естественно, вспыхнула эпидемия. Он ничего не предпринял, даже вовремя не доложил. Хуже того, бросил этих людей на произвол судьбы и ушёл к себе в Александровский уезд. Когда мы обо всём этом узнали, было слишком поздно. Вся группировка полегла от холеры и тифа. Часть этой махновской бригады тоже заразилась и осталась лежать там. Так Махно теперь предъявляет претензии к нам. Поднял бунт. На его локализацию была направлена учебная бригада Мартынова. Махно кровожадно вырубил всю эту бригаду, а её командный состав перевешал. Представляете? Мы по крохам собрали людей, чтобы образовать на территории Крыма несколько военных училищ, чтобы подготовить командный состав, там были мальчишки, многие уже были членами партии, а эта банда безжалостно уничтожила всех. Как прикажете поступить с врагами революции?

– Вы председатель Реввоенсовета, вам и решать.

– Нет, Владимир Ильич, я не хочу, чтобы из меня делали крокодила. Если вы будете настаивать на том, что анархисты – наши соратники, то мы сейчас же остановим локализацию махновщины. Я же считал и считаю анархизм синонимом своеволия и бандитизма и буду бороться за единство формы и содержания, как в революции, так и в коммунизме.

– Никаких возражений, Лев Давыдович.

На подходе к Александровску отряд Махно вновь попал под артобстрел. Уже весь израненный, в бинтах, отдал приказ:

– Отходим. Идём на Харьков.

Но под Харьковом напоролся на засаду. Опять бой был тяжёлым. Вновь пришлось отдавать приказ об отступлении.

– Идём в Александрию. Оттуда в Немиров.

– А оттуда? – осторожно задал вопрос Зиньковский.

– С Немирова на Одессу.

– Будем брать Одессу? – переспросил Белаш.

– Думаю, входить в неё не будем. Обойдём с севера.

– А дальше что, батько? – спросил Виктор Белаш, сидя на табуретке у постели раненного Махно.

– Всё будет зависеть от того, что ты сегодня доложишь.

– Ничего хорошего для доклада не осталось. Этой ночью нас покинули ещё пятьсот человек.

– Почему? Есть соображения?

– Я понял, в чём дело. Правительство Советов заменило продразвёрстку продналогом. Везде листовки с обещанием амнистии.

– Вот оно что! Тогда пиши приказ: «В данное время, при известных боевых операциях Красной Армии, наша революционная Повстанческая армия Украины для сохранения боевой силы, кроме самостоятельных команд товарищей Кожина, Лысенко, Забудько и штабного батальона, распускаются и переходят на нелегальное положение. Скрытно формируют новые воинские части и готовятся к новой революции. Общая задача такова: разрушать органы советской власти!»

– …советской власти! – повторил Виктор Белаш, – записано. Дальше? Я записал, батько. Что ещё? Нестор Иванович. Ты как? Ты в порядке?

– Уснул, – промолвил Щусь.

– Вроде спит, – подтвердил Зиньковский.

Соратники отошли от кровати командира и сели за стол. Разлили по кружкам самогон.

– Давайте выпьем за здоровье атамана, – предложил Белаш.

– А теперь спать, – услышали соратники. – На запад… На запад… На запад…

Утром двинулись в путь. Вскоре заметили погоню.

– Давайте в галоп! Надо оторваться! – крикнул Махно и залёг за пулемёт.

По пыльной просёлочной дороге в автомобиле, в окружении всадников ехали Фрунзе и Будённый.

– Сколько мы ещё будем гоняться за ним? Надоел он мне хуже горькой редьки, – ворчал Семён Михайлович.

– Мне самому всё это порядком насточертело. Уже почти год, как мы покончили с генералами. А тут банда из сотни таких же сумасшедших как сам Нестор Махно, а мы ничего не можем с ним поделать, – отозвался Фрунзе, почёсывая небритые щёки.

– Последние дни, либо мы его так выдавливаем, либо у него наметилось чёткое направление. Но он неуклонно продвигается к румынской границе, – сказал Будённый.