Малайский крис - страница 37

Аммиаком пропитана заплеванная уборная.

Пришлось спрятаться в кабинке. Удалось достать со стола колоду.

Накладывает. И проверяет. Шепчет:

— Первая и третья — вам… вторая и четвертая мне… «Жир» тем и комплект себе… На девять ударов.

Сунул в карман и тихонько вышел, ни на кого не глядя.

Пристроился опять к столу зеленому; и за бумажником лезучи, мелко и жалобно под полой перекрестился:

— Спаси и помоги Твоею Благодатию.

Игра крупнее стала. Вот и опять подменить удалось. Загорячились все. Давно играют. Устали вниманием.

…Растет банк у Халявкина. За десять тысяч перевалило.

— По банку, — цедит Шенкман, на вид хладнокровно.

— Это вам, это мне; это… Что? Что? Как? Постойте! Почему же!!

— Д-девять, — нагло смеется купчишка…

Безумие на миг охватило. Захотелось на всю игрецкую заорать:

— Стойте!! Это ошибка!! Я не так хотел!! Я не игр…

— Ну, а позор? — стукнул по одуревшим мозгам холодный разум.

Карты с трудом вытащили из рук отупевшего Халявкина.

Дальше метал лесоторговец. Далее накладка осталась правильной. И Шенкман взял тридцать тысяч.

А у Халявкина ничего не осталось после попытки отбить хоть немного…

Поздно ночью приехали в «заведение». Все пьяные. Шенкман праздновал выигрыш. Халявкин, пьяный окончательно, по временам как бы опоминался и жалобно кричал сквозь пьяные слезы:

— Ни в чем, ни в чем не везет! Ни в чем!! Ни в чем!!

Но никто не мог понять его.

Ивану Кривых и Маметке Бритолобому круто пришлось.

Не то что бы они тайги не знали. Слава Богу, не первый год старательствуют! И место, куда «золотá» новые искать идут, хорошо знакомо и все приметы помнили они отчетливо. Но только не везло им как-то!

Во-первых, путь их большей частью своей по «мертвой тайге» лежал. Ну, а известно, — в мертвой тайге, — где на сотни верст тянутся худосочные сосны и нету воды на поверхности режущей ноги камнями почвы, — ни птице, ни зверю — «не вод». Все равно, что пустыня.

И с чего бы это? Полосой лежит эта неживая тайга, отроги Становых гор пересекая. Выйдешь из «гиблой» полосы, — вокруг жизнь кипит!

Обратно версты на две зайдешь, — мертвынь одна молчаливая…

Потому это, однако, что вода в этих местах глубоко под землей ушла. Нет ни ключей, ни болотин. Одни сухие «увалы» каменистые!

— Мудреная она, тайга-то! Знать ее, тоже, надобно!

И вот как, значит, огибать мертвую полосу у торопившихся на работу прибыльную «хищников» охоты не было, — решили они прямиком по ней пройти. Рассчитали, что «припасу», ими с собой взятого, на дорогу хватить Конечно, кроме того, что с собой они, от жилых мест уходя, захватили, берданки за спинами есть. А как придут они на намеченное ими место золотоносное, — «промышлять», — охотиться начнут. Там вольная тайга, веселая! Воды и дичины всякой — «уйма»!

И на патроны и ружья рассчитывая, еды дорогой не жалели.

Здоровые оба парни были. В Иване Кривых одного чистого весу семь пудов. Да и черкес-то тоже под хорошую лесину вымахал!

И на двадцатый день ходу у них уж мука на донышке куля оставалась только. И остальной «припас» весь поели.

К тому же всего день ходу до Тоболкинской пади им оставался. А там у них и балагашек построен с прошлого еще лета. И сушеные грибы там запасены в погребушке. Не первый год на этих местах «старательствуют»…

И надобно было такому случиться, — залегла им поперек ходу ихнему речушка лесная. В другое-то время они и смотреть на нее не стали бы. Всего-навсего по пояс и шириной-то не боле пяти сажен. Но как пора была июньская и снега на горных узлах таят начали, — то и раздуло речонку в реку целу. Глубокая стала. И камень дай Бог на ту сторону докинуть. Быстрина же в глазах рябит. И шорох идет звонкий; это значит, камни по дну реки течением катит.

— Вот-те и пришли! И близок локоть — Тобол кина падь, а не укусишь — не пройдешь.

С огорчения даже плюнули «золотнички», к берегу подойдя и на бешеную воду волками посматривая.

Решили обождать. Кривых за это стоял, воды сызмальства побаивавшийся, и Мамета уговорил. Построили «балагашек» и спать полегли.

Но через день нетерпеливый и горячий Мамет заскулил:

— Зачим сыдеть будим? Зачим? Давай плавать станым!..