Мальчик и молоко - страница 3
«Все спутники планет всегда повернуты к своим планетам одной стороной. Ни с Марса, ни с Юпитера, ни с Сатурна нельзя увидеть обратную сторону их спутников», - внес ясность муж.
«А с другой стороны можно увидеть?» - сообразил Миша.
«В смысле?»
«Ну если с одной планеты смотреть на спутники другой….»
Разговор увлек всех, и Марина, взбивая подушки, думала благодарно: «Не хочу забывать это мгновение! Не хочу забывать этих близких и дорогих мне людей и наши прекрасные разговоры! Не хочу забывать эту жизнь!» В каком-то необъяснимом порыве она подняла руки к небу и попросила жарко: «Пожалуйста, я хочу помнить! Я хочу, чтобы моя память была всегда со мной!»
Порыв внезапно иссяк, и она замерла, оглушенная произошедшим. Что-то она явно натворила сейчас, но что именно, ей было самой не понятно.
***
Сначала ее стал мучить запах. Откуда-то все время доносился запах жареного мяса. Запах делился на ингредиенты – тут лук, пассированный в сливочном масле, тут сладкий перец, добавленный позже, тут умопомрачительные специи – и тушеная баранина, которая много часов томилась в какой-то высокой конусообразной посудине.
«Душа моя, ты же вроде вегетарианка?» - ласково спросил ее муж, когда она в ресторане вдруг заказала мясо в горшочке.
«Не знаю, что со мной происходит», - рассеянно отозвалась Марина, глядя на принесенное блюдо.
Вкус, цвет и запах тушеного мяса был не тот.
Тогда она накупила баночек со специями и принялась добиваться того, прилетевшего на каких-то неведомых ветрах запаха и вкуса.
На форумах она искала рецепты.
Она перебирала, как перчатки, кухни разных стран и народов.
Марина будто бы превратилась в собаку-ищейку, которой дали понюхать улику, но собаку, которая не видела того, кто протягивает ей эту самую улику, и не знает, куда ведет ее запах – к жизни или к смерти.
***
Вслед за запахом стали накатывать волны красок – насыщенные, яркие цвета – полно-красный, глубокий бордовый, раскаленный песочный.
Городская мэрия чудила и устроила на эспланаде – огромной пустующей площади посреди города – фестиваль разных культур. После прыгания по деревянным чуркам, передвигания гигантских шахматных фигур и пускания пенопластовых кораблей по построенным вкруговую каналам семейство завалилось во времянку ресторана африканской кухни.
Марина утопла в подушках и, перебирая шерстяные кисточки привычным жестом левой руки, заправски пила чай со специями из серебряного стаканчика. Серебряные подносы, запах зеленого кардамона, настоянного в воде, от которого вкус воды становится как будто мягко-молочным, - все это доставляло ей удовольствие, давно забытое. В этот момент она вдруг сказала себе: стоп!
Ее голова разделилась на две – одна повернулась к другой и спросила: что это? Почему тебе тут так привычно? Ответа не было.
***
Потом пришла музыка. Певец на неизученном языке приносил свою высоко взлетающую песню в дар любимому городу. Далекий город, построенный легендарным царем, вот уже больше 1,5 тысяч лет продолжающий свое круговращательное движение, - раскинулся в волнах этого гимна так, будто Марина в нем родилась и выросла, глазея на неподвижных сфинксов. Ей захотелось присоединиться к этому улетающему вверх голосу, потом распластаться по земле, раскинув в стороны руки и ноги, стать знаком звезды, потом вскочить и начать кружиться – сбрасывая с себя слой за слоем пыль, ограниченность и грязь, за века налипшие на этом прекрасном имени.
Песня звучала как прощание, несмотря на то, что она навечно оставалась в твоем сердце.
Эти два чувства – обретение и потеря – как бы спорили между собой и разрывали на части Маринино существо. Как будто с сумасшедшего расстояния неведомая, давно забытая мать тянула к тебе руки, желая прижать тебя к сердцу.
Марина, не зная, как сбросить с себя наваждение, принялась переписывать текст песни. Значки когда-то как будто ведомого языка, ставшего на 30-40 лет родным, казались также желанными, написание их доставляло странное удовольствие, но смысл не возвращался, оказавшись один раз утерянным. Этот язык был частью флакона, который Марина, видимо, по своему желанию вскрыла той ночью, когда она захотела не забывать.