Малец и море - страница 8

— Ты знаешь, у меня накопилось немного работы, часа на два, не больше, а потом мы поедем за чайкой. Я уже звонила, она в полном порядке и просится на волю. Но раз ты ее спас, ты и выпустить должен. Можешь пока посмотреть телевизор.

Мальчик пожал плечами, без энтузиазма приняв ее предложение.

— А может, музыку включить? Ты какую любишь?

— Тихую.

— Ладно, — улыбнулась Танюха, такой гость ей нравился, — есть у меня и такая.

— А можно еще… — несмело начал мальчик, но запнулся. — Немного бумаги и карандаш.

— Сколько угодно бумаги и сколько угодно карандашей. Пойдем со мной в кабинет, там и возьмешь.

Как и обещала, через два часа Танюха спустилась в холл. Тёмка увлеченно рисовал, но, почувствовав ее присутствие, обернулся и встал.

— А можно посмотреть? — полюбопытствовала девушка.

— Да это… так… наброски.

— Ничего, ничего, я непривередливый критик, — улыбнулась она, но просмотрев несколько рисунков, не сдержала возгласа восхищения, — Да ты, парень, талант! Любишь море?

— Да.

— И парусники? Да ты романтик. Надо же, какой красивый кораблик!

— Это не кораблик, это чайный клипер «Катти Сарк», самый быстрый парусник девятнадцатого века.

— Надо же! А почему «чайный»?

— В девятнадцатом веке в Европе очень ценился чай. А возили его из Китая, вокруг Африки, поскольку Суэцкого канала еще не было, весь путь занимал больше трех месяцев. От долгого лежания чай портился, и поэтому надо было торопиться. Клипера были специально созданы для океанских гонок. У победителя гонок чай брали дороже на шесть пенсов за каждый фунт. Но тут дело было не в деньгах, тут дело престижа. Но самым знаменитым в истории чайных гонок был клипер «Ариэль» и его капитан Кей. В Индийском океане, матросы не зря боялись и посматривали вверх, среди ночи раздался треск, сломалась брам-стеньга, верхняя часть мачты. Для ремонта брам-стеньги в открытом море надо забраться на верх мачты, закрепиться ниже надлома, поймать сломанную часть, которая бешено носится над головой, установить ее на место и прикрепить к брусу, поднятому снизу и все это проделывается на высоте тридцати метров, под жуткий рев ветра, тогда как парус брам-рея бьется, слепит, царапает и норовит сбросить вниз. И все производилось ночью, практически в кромешной тьме.

Три месяца «Ариэль» боролся за первое место. Был третьим, вторым, первым. К устью Темзы он пришел победителем. По Темзе корабли поднимали маленькие паровые буксиры. И по злой случайности второму клиперу «Типинг», который капитан Кей и не считал конкурентом, достался более новый и мощный буксир. Моряки чуть не плача смотрели, как их обходит соперник. Несколько человек из команды во главе с боцманом подошли к капитану и попросили разрешения перебраться на буксир, забить аварийные клапана и раскочегарить его до предела. «Пусть он взорвется, или мы придем первыми», — сказал боцман. Но капитан не дал разрешения. Тот самый клипер, что у Азорских островов шел пятым, пришвартовался на десять минут раньше истинного победителя. Команда «Ариэля» не скрывала слез. Три месяца безумной гонки без сна и отдыха, и на последнем этапе… все потеряно. Но капитан Кей был настоящим морским волком с несгибаемой волей. «На следующий год мы придем первыми», — пообещал он и сдержал свое слово. «Ариэль» действительно пришел первым, и более того, улучшил существующий рекорд на двое суток.

— Интересная история, — качнула головой Танюха, — но почему тогда ты нарисовал «Катти Сарк», а не «Ариэль».

— Потому что «Катти Сарк» самый совершенный парусный корабль. Ее построили специально, чтобы побить рекорд «Фермопил», тогдашнего чемпиона. Она тоже принимала участие в чайных гонках, но в Индийском океане потеряла руль. Ремонт занял восемь суток. И о первом месте пришлось забыть. А потом прорыли Суэцкий канал, и чайные гонки изжили себя. Тогда клиперы стали возить шерсть из Австралии. И на маршруте Сидней — Лондон «Катти Сарк» не было равных. Как и хотел ее хозяин, она побила «Фермопилы». А ее рекорд — шестьдесят семь дней оставался непобитым девяносто лет. Ты представляешь?

— Да-а-а, — не скрывая удивления, призналась Танюха. Но больше самой истории, ее удивило то вдохновение, с которым рассказывал мальчик. Он, действительно, романтик.