Маленькая повесть о двоих - страница 40

Наутро сослуживцы загнали его в поликлинику. Кардиограмма была без отклонений. Все же врач сопроводил свою медицински нравоучительную беседу основательно исписанным рецептом и больничным листом. Рецепт Названцев сунул в дальний карман. С больничным пришлось мириться: его образцовый коллектив справился по телефону в поликлинике. На следующий день он и по собственной охоте не вставал лишний раз с постели. Сердце то схватывало, сжимало, то пропадало, проваливалось куда-то, а то пускалось стучать с непривычной частотой, будто он выдул давеча бочку кофе. Напасть!

Писать он не стал. Едва полегчало, вылетел в Прибалтику.

Это пришлось на воскресенье и на необыкновенно для поздней осени солнечный день. Утренние полупустые улицы с такими густыми тенями, что прохожие в них окунались как в ночь, промелькнули перед ним, оставив в памяти лишь несколько перекрестков и светофоров, где такси стояло. Он подъехал прямо к дому Дануты. В подъезде скучал мальчишка. Судя по всему, был тут давно. Они с ним неплохо объяснились на смеси здешнего, русского языка и международной жестикуляции. Названцев в одну минуту узнал, что этой девушки нет дома, вышла недавно и что она очень хорошая — добрая.

Времени — одиннадцатый час. Как раз началась служба. В кафедральный собор! Не будет там — по всем церквям. Там ей сейчас и быть. Верующим не только верить, но и отбывать веру. По расписанию и уставу.

Он не споткнулся на том, что в соборе его встретили сотни спин, выставленных к нему многорядной стеной. Не высмотрев Дануту со стороны, Названцев двинулся в центральный проход, расталкивал прихожан вежливо, но с таким напористым старанием, что его пропускали беспрепятственно. Неприязни, если и шла по его пятам, он не замечал. Он не собирался никого оскорблять, только и задерживаться, схвати его кто-нибудь за полы,◦— тем более.

Собрание его раздражало. Старо для мира: если не приходит в голову, не западает в сердце вера в человеческую живую мысль — уж слишком облегчить свой ум! Хотите вы или нет.

Он увидел Дануту издалека, в самых передних рядах. Туда было не пробиться. Ближе к алтарю стояли все плотнее и несговорчивее. Ему удалось подобраться довольно близко, их разделяло человек пять-шесть. Он оцепенело наблюдал ее. Поправила быстро прядь, выбившуюся из-под косынки. Немного подняла и чуть-чуть повернула голову — стало видно, как подрагивали ресницы и слабо шевелились губы. Она молилась не так бесстрастно, спокойно, как все, а с надеждой, с вдохновеньем. Он похолодел: она не исполняла ритуала молитвы и не играла в нее — искренно молилась, не скупясь на себя. Чему она молилась? Чему? О чем?

Он совсем упустил из виду, что может случиться. Знакомо зазвонили колокольчики, призвав к молчанию. С легким шарканьем и шелестом собор стал коленопреклоняться, обнажая Названцева. Он остался на месте и только опустил голову. По толпе побежал скользящий, всего в полузвук, шепот, едва приметное, лишь в полудвижение, шевеление. Докатилось до Дануты. Она коротко обернулась и, ему показалось, едва не вскрикнула.

Служба продолжалась. Поднявшись, Данута повернулась к нему еще раз, посмотрела не мигая, с болью. И он понял, что его фигура за ее спиной мучила девушку нестерпимо.

Он вышел. Солнце ослепило, но не излечило. Он встал напротив дверей, решив дождаться ее, не зная, что скажет и сделает. Может быть, хватит сказать всего несколько слов, а может, он возьмет ее крепко за руку и выпустит лишь в Москве.

Тянулась вечность за вечностью, накачивая его волнением, нервотрепкой, истерикой мыслей. Наконец полился густой поток — служба кончилась. Лица смешивались в нем. Стараясь не мешать и боясь пропустить Дануту, Названцев суетливо топтался, переходил с места на место. Его задевали. Понемногу струя иссякла. Дануты не было даже среди самых последних.

Да что же это такое! Ушла от него здешним служебным выходом? Названцев бросился в собор. Данута!

Она сидела неподалеку от дверей и плакала громко, горько, беспомощно. Над нею нависал священник, говорил что-то и поглаживал голову…

Несколько часов спустя Названцев вошел в ванную у себя дома. Разрушенный. Наклонился над раковиной, подставить пылающий лоб под холодную воду — пошла носом кровь, хлынула не унять!