Маловероятно - страница 11

Я двигаюсь, хотя этот парень даже не дотронулся до меня, и чувствую его прикосновения, хотя он даже пальцем меня не задел. Его дед прав. Малаки — проблема.

Зрители так притихли, что я начинаю сомневаться в том, что все это происходит на самом деле. Перестаю покачиваться и открываю глаза. С изумлением вижу, что вся улица смотрит на него. Даже официантки в ресторанах и кафешках стоят на пороге и с восхищением слушают его голос.

А что Малаки? Он смотрит на меня.

Я подхватываю камеру и делаю фото, как он поет.

Закончив, Малаки делает легкий поклон и ждет, когда стихнут аплодисменты и выкрики. Он игриво шевелит бровями, не сводя с меня глаз, словно обещает, что мы переспим. Это глупо, потому что мне восемнадцать и я не сплю с кем попало.

Пока я спала только с одним человеком — с выпускником Тейлором Киршнером, потому что мы долго встречались и не хотели уезжать в колледж, неся бремя неудобной девственности.

Но Малаки я верю. Мы переспим.

Верю, потому что он как раз такой. Таким, полагаю, был и мой папа. Совершенно безбашенный, духовно страдающий, морально надломленный Ромео, который с вашего позволения ломает кровати, сердца и силу воли. Без злого умысла. И не потому что хочет. Просто ничего не может с собой поделать. Он рушит все на своем пути. Этот недооцененный, красивый и гениальный парень наделен талантом, о котором никогда не просил, но он умело им пользуется. Его дарование, обаяние и красота — оружие, и в эту секунду оно направлено против меня.

Я вижу, как он зачерпывает деньги из чехла и засовывает их себе в карман. Круг становится реже и постепенно рассасывается. К Малаки подходят две девицы-студентки, игриво заправляя волосы за уши. Он напропалую флиртует с ними, то и дело поглядывая на меня, чтобы убедиться, что я никуда не ушла.

Я хочу объяснить, что не ухожу только из-за своего отца. Скажу ему сразу, как он закончит.

И раз уж Малаки доволен тем, что я еще жду, то не чувствую вины, когда снова вытаскиваю камеру и делаю фото, как он закидывает гитарный чехол себе на плечо и удостаивает одну из девушек поцелуем руки.

— Польщен, но видите ли, я обещал разрешить этой щедрой, пусть и немного навязчивой девице угостить меня пинтой пива.

Я опускаю камеру и смотрю на него, изогнув бровь. Он расплывается передо мной в улыбке, а девушки, мечтательно хихикая, несутся к автобусной остановке и на ходу подталкивают друг друга.

— Учитывая произошедшее, думаю, ты и сам в состоянии угостить бокалом эту щедрую, пусть и немного навязчивую девицу. — Я засовываю камеру обратно в рюкзак и набрасываю капюшон куртки на голову.

— Только если она отправит мне копию этого снимка. — Малаки кивает на мой рюкзак и блаженно улыбается.

— Чего ради?

Он подцепляет большим пальцем ремень на чехле и неспешно подходит ко мне. Останавливается, когда мы можем вдыхать запах друг друга.

— Чтобы у меня был ее адрес.

— Ну и кто теперь навязчивый?

Я скрещиваю на груди руки.

— Я, — ухмыляется парень. В его завораживающих глазах броского фиолетового цвета словно отражается весь мир. — Определенно, я. Ты американка?

Я киваю. Он обводит меня взглядом.

У него фиолетовые глаза как у деда. Но немного другие. Яснее. И такие глубокие, что утащат на самое дно, если не проявлять осторожность.

Я разворачиваюсь и иду в обратную сторону, зная, что он пойдет за мной. Так и происходит.

— Что за история? — Малаки засовывает руки в передние карманы.

— Давай где-нибудь присядем? — Я пропускаю его вопрос мимо ушей и оглядываюсь по сторонам.

Хотелось бы выпить и что-нибудь съесть. Полагаю, у любого нормального парня возникнет куча вопросов, что мне от него надо, но похоже, Мала нельзя отнести в эту категорию. Он кивает головой в обратном направлении, и мы разворачиваемся. Теперь я иду за ним.

Пользуется ситуацией. А уличный певец в этом мастак.

— Есть у тебя имя? — спрашивает он.

Я иду за ним. Едва поспеваю.