Мама на выданье - страница 11

– Вы слышали про Грэй-эма? – спросила одна. Остальные наклонились, будто стервятники, готовые наброситься на добычу, оставляемую львом.

– А что с ним? – жадно осведомились подруги.

– Ну как же – Грэй-эм бежал вместе с Пэтси Донахью.

– Не может быть!

– Точно.

– Не может быть!

– Бежал, я говорю, и бросил эту прелестную Хильду с тремя детьми.

– Это та Хильда, что носила фамилию Уотсон до замужества?

– Ну да, однако эти Уотсоны – сбродная компания. Дед Хильды, старик Уотсон, женился на этой Фергюсонихе.

– Ты говоришь про тех Фергюсонов, что жили где-то по соседству с Мад-Айленд?

– Да нет же, эти Фергюсоны из Восточного Мемфиса. Их бабка носила фамилию Скотт до замужества с мистером Фергюсоном, а тетка состояла в родстве с Теллимэрами.

– Это не тот старик Теллимэр, что покончил с собой?

– Нет, то был его двоюродный брат Артур, колченогий. Это было в тысяча девятьсот четырнадцатом году.

Казалось, я присутствую при одновременном чтении вслух «Готского альманаха», «Справочника дворянства» и Книги записей актов гражданского состояния. Эти старушенции готовы были с рвением ищеек проследить происхождение любой их жертвы до пятого колена и еще раньше. Грэй-эм и его прегрешения вместе с Пэтси утонули в генеалогическом месиве, столь же запутанном, как добрая порция спагетти.

– А я говорю про двоюродного брата Теллимэра – Альберта, который был женат на Ненси Хендерсон, которая развелась с ним, потому что он поджег себя, – уточнила миз Меланхоли Делайт.

Подруги хладнокровно восприняли эту поразительную информацию.

– Ненси – это не та из двойняшек Хендерсон, у которой были рыжие волосы и противные веснушки?

– Она самая, и их двоюродная сестра вышла замуж за Бревертона, а потом застрелила его, – сказала миз Календула.

– Да уж, хороша семейка, – отозвалась миз Магнолия. – Схожу-ка я за чаем.

Тут же она вернулась, неся большой серебряный поднос, на котором стояли огромный серебряный чайник, изящные фарфоровые чашки и две серебряные вазочки – одна с кубиками льда, другая с нарезанным лимоном.

– Нет ничего лучше чая в такой жаркий день, – объявила миз Магнолия, кладя в чашку лимон и лед и передавая мне.

Я взял чашку, недоумевая, почему все леди выжидательно глядят на меня. Поднес чашку к губам, сделал глоток и подавился. Вместо чая в чашке было кукурузное виски.

– Ну как? – осведомилась миз Магнолия.

– Превосходно, – ответил я. – Полагаю, не Фред заваривал этот чай?

– Разумеется, нет, – улыбнулась миз Магнолия. – Я всегда делаю это сама. Меньше хлопот, понимаете ли.

– Мой папочка всегда говорил мне, что чай полезен для плоти, – выдала Календула несколько загадочную реплику.

– Коротышка миз Лилибат – помните? Та, что была замужем за Хьюбертом Крамбом, из тех Крамбов, уроженцев Миссисипи, которые породнились с Остлерами, – сказала миз Меланхоли. – Так вот, она всегда умывала лицо чаем со льдом, и оно было у нее румяное, как персик.

– Миз Руби Макинтош – из тех шотландских Макинтошей, что приехали сюда из Шотландии и породнились с Макиннонами, и этот старик Макиннон был такой зверь, что загнал свою жену в могилу, она была дочерью Тендерсона, женатого на одной из миннесотских Аутгрэбов, – так вот, миз Руби всегда говорила, что для кожи лучше всего сливки и ореховое масло, – сообщила миз Календула.

– Это не те Макинтоши, что состояли в родстве с Куинсерами? – поинтересовалась миз Магнолия.

– Верно, дядюшка миз Руби женился на одной из Куинсеров, той, у которой были отвислые груди и фигура, похожая на мешок с картофелем, – заметила миз Меланхоли.

Я решил прервать их генеалогические грезы.

– Миз Меланхоли, – сказал я, – у вас такое очаровательное имя. Каким образом вы его получили?

Она озадаченно воззрилась на меня:

– При крещении…

– Но кто выбрал это имя?

– Мой отец. Понимаете, он мечтал о сыне.

Пары виски и лоскутное одеяло имен и фамилий скрасили нам еще один час. Наконец дамы, слегка пошатываясь, встали, чтобы отправиться по домам.

– Ну так, – сказала миз Магнолия после суетливых поцелуев и возгласов «рада была познакомиться». – Теперь я поднимусь, проверю, как там ваша комната.

– Но она в полном порядке, – возразил я. – Все великолепно.