Манговая дудочка - страница 13

Пришла зима. Опу лежал в кровати и ждал, когда взойдёт солнце. В комнату вошла мать.

— Опу, вставай, сынок. Сегодня ты идёшь в школу, — сообщила она. — Тебе нужно взять книги и грифельную доску. Вставай же, вставай, умывайся. Отец отведёт тебя.

Услышав слово «школа», Опу недоверчиво посмотрел на маму. Он думал, что в школу посылают только тех ребят, которые балуются, не слушают маму и дерутся с братьями и сёстрами. Но ведь он совсем не такой. За что же его посылают в школу? И он остался лежать.

Немного погодя Шорбоджоя снова заглянула в комнату:

— Вставай, Опу, умывайся. Я завернула тебе с собой много мури́[27]. Будешь сидеть на уроке и есть мури. Вставай, мой дорогой.

— Ну да! Правда дашь мури? — усомнился Опу.

Мальчик закрыл глаза и, высунув язык, скорчил рожу. Опу и не собирался вставать.

Но ему не удалось избежать своей участи. В конце концов явился отец, и ему пришлось встать.

Слёзы обиды выступили у него на глазах. А когда мать заворачивала завтрак, он мстительно сказал:

— Ну что ж, заворачивай. Я всё равно никогда не вернусь домой.

— Что ты, сынок! Почему не вернёшься? Как тебе не стыдно говорить мне такие слова! — И, взяв Опу за подбородок, мать поцеловала его. — Будь умником. Учись прилежно. Вот вырастешь, получишь хорошую работу, будешь много зарабатывать. Не бойся. Отец, ты скажи господину учителю, чтобы он не обижал Опу!

Когда подошли к школе, Хорихор сказал сыну:

— После уроков я зайду за тобой и отведу домой. Слушайся господина учителя, не балуйся. Садись с ребятами.

Немного погодя, оглянувшись назад, Опу увидел, что отец уже скрылся за поворотом дороги. Опу долго сидел, опустив голову, не глядя по сторонам. Потом он стал испуганно осматриваться. Господин учитель восседал на веранде своего дома и на верёвочных весах отвешивал кому-то соль. Несколько старших ребят, каждый сидя на своей циновке, гнусаво читали что-то нараспев. При этом они раскачивались в такт. Один мальчик, вероятно младше Опу, прислонившись к стене, задумчиво жевал пальмовый лист, вместо того чтобы писать на нём. Другой мальчик, постарше, с бородавкой на щеке, всё время заглядывал под веранду магазина. Два мальчика, которые сидели впереди Опу, нарисовали на своих грифельных досках клетки и занимались чем-то непонятным.

— Я поставил крестик, — шепнул один из них.

— А я нолик, — тоже шёпотом отвечал другой.

Оба украдкой поглядывали в сторону господина учителя, занятого торговлей.

Опу принялся писать на своей доске буквы.

— Эй ты, Пхонно́, — вдруг раздался голос господина учителя, — что ты там пишешь?

Мальчики, сидевшие впереди Опу, торопливо закрыли свои доски. Но обмануть учителя было трудно.

— Шотто́, — приказал он, — принеси-ка мне доску Пхонно.

Мальчик с бородавкой на щеке щёлкнул Пхонно по затылку, схватил его грифельную доску и побежал с ней к веранде.

— Вы что же, играете? — закричал учитель. — Шотто, приведи их обоих сюда за уши.

Опу показалось очень смешным, как старший мальчик щёлкнул Пхонно по затылку. А когда Опу увидел, как двое ребят, медленно передвигая ноги, подошли к учителю, он улыбнулся. С трудом он согнал с лица улыбку, но потом не выдержал и засмеялся.

— Кто это смеётся? — спросил учитель. — Ты почему смеёшься, мальчик? — обратился он к Опу. — Здесь тебе что, театр?

Опу не понял. Он не знал, что такое «театр». Но от испуга он перестал улыбаться.

— Шотто, а ну-ка, принеси мне кусок кирпича из-под того тамари́нда[28], да побольше.

Опу от испуга замер. У него даже шея стала как деревянная. Но, когда Шотто принёс кусок кирпича, оказалось, что кирпич не для Опу. Потому ли, что Опу был очень маленький, или потому, что он был новым учеником, господин учитель простил его и не стал наказывать.

Учитель сел на свою циновку у столба. На уровне головы на столбе виднелись жирные тёмные пятна — следы масла, которым господин учитель смазывал свои волосы. Начался урок.

Почти каждый вечер побеседовать с учителем из деревни приходил Дину́ Пали́т или, Раджу́ Рай. Эти беседы очень нравились Опу, гораздо больше занятий. Господин Раджу Рай любил рассказывать о том времени, когда он имел табачную лавку на базаре в большом городе. Опу слушал его, открыв рот. Вот было бы чудесно поднять занавеску в своей маленькой лавке, сидеть в ней и резать табак, а потом пойти на реку, наловить рыбы и сварить рыбу с рисом! А вечером хорошо сесть у светильника и читать свою рваную «Махабхарату» или книжку баллад. За окном тёмная, дождливая ночь, мелко моросит дождь, вокруг никого нет, в пруду квакают лягушки… До чего же хорошо!