Манхэттен по Фрейду - страница 11
— Точность ваших замечаний всегда поражает меня, доктор Фрейд, — восхищенно произнес Холл.
Коляска повернула на широкую улицу. Мимо, обгоняя их коляску, и навстречу нескончаемым потоком ехали конные экипажи и автомобили.
— Мы на Пятой авеню, — сказал Холл. — Я попросил кучера сделать крюк, чтобы показать вам самые интересные места.
Фрейд, Юнг и Ференци внимательно смотрели на открывшийся городской вид. Фрейд почувствовал, как его захватывает энергия постоянно находящегося в движении Манхэттена.
Море шляп-котелков качалось над плотной толпой прохожих. Среди сияющих автомобилей время от времени проплывали разноцветные троллейбусы, появление которых каждый раз вызывало всеобщую панику. В ста футах над головами надземный поезд летел вперед с такой скоростью, словно от него зависела судьба всего мира. Целые толпы спускались в пасть метрополитена.
Фрейд с интересом заметил, что поток прохожих делится надвое, огибая целующуюся парочку, которая не обращала никакого внимания на то, что происходит вокруг.
Профессор Холл, знаток современного Нью-Йорка, сказал:
— Сорок лет назад в этом городе почти никого не было. Теперь тут самая высокая плотность населения в мире. Здесь находится наиболее активно действующий порт, возведены мосты самой смелой конструкции. Это всего лишь маленький остров, но со стороны моря его охраняет статуя высотой пятьдесят этажей, а в центре разбит парк площадью девятьсот акров. Здесь вздымаются к небу здания, которые можно считать самыми высокими в мире после соборов, которые человечество построило семь веков назад.
Он указал на башню, появившуюся из-за поворота на Шестую авеню. Фасад здания, показавшийся Фрейду таким же высоким и ледяным, как альпийские вершины, нависал над маленькой почерневшей церквушкой, совершенно терявшейся в его тени.
— Это Парк-Роу-билдинг. Строивший его архитектор отказался от европейских канонов и вдохновлялся архитектурой Чикаго.
— Впечатляет, — сказал Фрейд, спрашивая себя, как может вызывать восторг здание, до такой степени лишенное всякой привлекательности. В Вене императорским указом было запрещено возводить здания выше шпиля собора Святого Стефана…
— Откуда взялось слово «небоскреб»? — спросил Юнг.
— Это морской термин, — ответил Холл. — Так называется самая высокая мачта шхуны.
— А чем вы объясняете их массовое строительство в Нью-Йорке?
— Демографическим взрывом и техническими новшествами. Благодаря четырем изобретениям стало можно строить дома выше шести этажей: это, во-первых, кессоны, позволяющие закладывать глубокий фундамент, затем сталь, из которой изготавливаются несущие конструкции, электрические лифты и, last but not least,[2] телефон.
Смотрите же, мы на площади Медисон-сквер, и перед вами здание, выше которого нет в современном мире.
Фрейд поднял глаза, чтобы рассмотреть чудовищное строение — тяжелое, квадратное, украшенное готическим орнаментом, с большими часами и куполом. Верхушка его терялась в облаках.
— Это Метрополитен-лайф, так же называется и предприятие, которое им владеет, — объяснил Холл. — Верхняя часть, как вы видите, имитирует башню собора Святого Марка в Венеции.
Этот небоскреб не понравился Фрейду так же, как и первый. Накрывая все вокруг своей тенью, он был воплощением стремления поразить чужое воображение — и стремление это показалось Фрейду фальшивым и незрелым.
Он вдруг снова вспомнил о музыке Малера, и подумал, что небоскребы, эти необычные сооружения, превратили Манхэттен в симфонию хаотических форм, где чередуется возвышенное и убогое, столбы света и бездны черноты…
— Этот город, кажется, оскорбил ваши чувства? — сказал Холл, глядя на своего гостя.
— Я поражен его эгоцентризмом, — ответил Фрейд. — Все здесь просто кричит, чтобы привлечь к себе внимание. Но, как вам известно, меня трудно шокировать…
— Несомненно, вы сами шокируете Манхэттен, — проговорил с улыбкой Холл.
— И каким же образом?
— Видите ли, ваша теория сексуальности вряд ли придется по вкусу традиционному отцу американского семейства.
— В самом деле?
— Здесь всем внушают, что у сексуальных отношений только одна цель — зачатие ребенка. И только в законном браке. Детей держат в состоянии «невинности». Женщина — это ангел, не имеющий никакого представления о плотских желаниях. А мужчина должен иметь мысли белые, как зубная паста…