Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы - страница 12

семейство уже стало самой могущественной и влиятельной католической фамилией Франции, связанной родством с французской и шотландской королевскими династиями [55] и иными владетельными иностранными домами, и поэтому полагало, что наступило время осуществить долгожданные планы и укрепить семейные связи с правящим домом, тем более что Генрих де Гиз и Маргарита де Валуа любили друг друга. Кардинал Лотарингский Шарль де Гиз, дядя герцога и главный инициатор их союза, уже по-свойски называл Маргариту в своей переписке «наша малышка» [56].

Растущие претензии этой семьи, которая была чрезмерно облагодетельствована королями Франции, вызывали беспокойство у Екатерины Медичи и Карла IX. Дом Валуа, опасаясь столь сплоченного и влиятельного клана, все же ясно дал ему понять, что брак принцессы из королевского дома не может быть заключен с одним из подданных короля, не имеющих суверенных прав. Впервые со времен Франциска I Гизам четко указали их место в иерархии. Такое решение королевской семьи было во многом продиктовано чувством фамильного самосохранения. Маргарите, в свою очередь, было запрещено думать о браке с герцогом де Гизом, которого вскоре заставили жениться на вдове принца де Порсиана Екатерине Клевской. Маргарита в своих мемуарах рисует не очень лестный портрет Гиза, что вполне объяснимо, поскольку своими воспоминаниями она занялась уже во времена Генриха IV. Однако ее единственное сохранившееся письмо герцогу, написанное в 1587 году (оно присутствует в настоящей книге), невольно наводит на мысль, что Гиз и Маргарита даже спустя годы испытывали чувства друг к другу. Кстати, именно это письмо каким-то образом попало в руки к Генриху IV (видимо, оно потому и сохранилось, так как вся переписка королевы и герцога явно носила секретный характер, и письма уничтожались сразу же по прочтении), и Маргарите спустя годы даже пришлось отрицать свое авторство [57]. Были ли они любовниками, как пишут [198] некоторые историки [58], в действительности неизвестно. У нас нет никаких доказательств. Непонятно также, какую роль Гиз отводил Маргарите в случае обретения короны в 1580-х годах. Во всяком случае, именно он вызволил ее из заключения в начале 1587 года и обеспечил ее безопасность. Что руководило герцогом – политический расчет или прежние чувства, – нам остается только догадываться. Королева тоже не захотела открывать одну из своих самых сокровенных тайн.

В том же 1570 году Екатерина Медичи делает последнюю попытку завязать отношения с Португалией. Она использует посредничество папы Пия V, который летом этого года отправляет своего посланца Луиса де Торреса для ведения переговоров в Португалию. Папа спешно собирал Священную лигу для борьбы с экспансией турок, поэтому для него было важно присоединение к Лиге и Франции, которая дружила с Константинополем в противовес Испании и не желала расставаться с таким выгодным союзником. Главной темой переписки королевы-матери летом и осенью была организация переговоров с королем Себастьяном. В Рим для давления на папу был отправлен кардинал де Рамбуйе, а в Мадриде посол Франции барон де Фуркево делал все возможное, чтобы выяснить настроения и замыслы испанцев. Его содержательные депеши ко двору позволяют понять, что португальцы хотели главным образом заручиться согласием Филиппа II на брак, который, в свою очередь, предпочитал замалчивать этот вопрос. Такая позиция, конечно же, означала «нет». Испанскому королю важно было сохранить статус-кво и не допустить, чтобы Португалия сблизилась с Францией. В ноябре 1570 года Фуркево проинформировал, что переговоры Луиса де Торреса закончились безрезультатно [59].

Терпение Карла IX и его матери истощилось. Происки Филиппа II представляли собой неприкрытое оскорбление Франции. В январе 1571 года французский двор резко обрывает тему португальского альянса. В секретной инструкции барону Фуркево Карл IX приказывает хранить молчание о будущем Маргариты де Валуа и прекратить все разговоры об отношениях Франции и Португалии [60]. Именно в это время вновь всплывает идея брака с принцем Генрихом Наваррским, тем более что 8 августа 1570 года был