Маринновый цвет - страница 14

  Все хотели моей версии, но я отмалчивался, сославшись на обычную для полиции скрытность. Настя была неожиданно слишком сильно взволнована. Она подсела ко мне и, не принимая участия в разговоре, только смотрела,  найдя под столом мою руку и удерживая её. Веселье больше не разгоралось. Скоро начали разбредаться спать. Нас уложили в маленькой чердачной мансарде с окном в крыше. Настя устроилась на моей руке и, казалось, сразу заснула, так спокойно стало её дыхание. Я не спал, невольно возвращаясь мыслями к немногим фразам, которые Ханс успел сказать, и придавая им новый, в свете случившегося смысл.

  - Как ты думаешь, он покончил с собой? - Настя, оказывается, тоже не спала.

  - Я не знаю. Почему ты так решила?

  - Мне показалось... У него глаза были... Цвета января...

  - Какие?

  - Замёрзшие. Ну, как у человека, который потерял что-то... Навсегда...

  - А почему января? Ты расстроилась очень. Не сможешь уснуть?

  - Смогу. Только у него, правда, были зимние глаза.

  - Может ты и права. Мы разговаривали совсем не долго. А потом он ушёл.

  - Странно, незнакомец ведь, а мне так... не жалко, ну и жалко конечно, а как будто я его знала и это ещё не конец. Как будто что-то ещё случиться должно.

  Я ничего не сказал, а только крепче прижал её и долго гладил, успокаивая, её волосы, пока, наконец, не пришёл к нам обоим сон.

  Воскресенье началось пасмурным. Мы поднялись очень рано, все ещё спали, так что тихо, чтобы никого не разбудить, оставили записку хозяевам и уехали. Небо было облачным, чувствовалось, что с хорошей погодой можно теперь окончательно попрощаться. Настя всю дорогу молчала, только когда мы почти подъехали, вдруг произнесла, говоря больше с собой: "Странно, мне всё кажется - это как-то связано..."

  - Ты что-то сказала?

  - Нет, ничего... Хорошо, что мы уехали. Уже хочу домой.

  - Сейчас будем.

  Я поставил машину в гараж. Небо совсем затянуло, и было как-то не поутру сумрачно. На кухне было тепло. Лиза сидела за столом, с серьёзным видом рассматривая содержимое своей чашки, Лаура снимала кипящий чайник с плиты. Наше появление сразу нарушило тихую картину.

  - Sie sind schon da ! So fr;h ! Wir machen Fr;hstuck! Ich habe meinen Kakao selbst gemacht! (Вы уже здесь! Так рано! Мы готовим завтрак! Я сама своё какао сделала!)

  - Guten Morgen (Доброе утро).

  - Guten Morgen Laura. Wie geht es? (Доброе утро, Лаура. Как дела?)

  - Gut. Danke. Peter schl;ft noch. Soll ich f;r sie Cafe machen? (Хорошо. Спасибо. Петер ещё спит. Мне приготовить вам кофе?)

  - Ja, das ist genau so, was wir jetzt brauchen. Danke (Да, это как раз то, что нам сейчас нужно. Спасибо).

  Усадив, как обычно стесняющуюся Лауру, за стол, мы пили кофе, Лиза без умолку болтала, и от звуков её полного радости голоска отступала наша подавленность. Пришёл Петя, ещё заспанный, и сразу же стал выпрашивать разрешения уйти к своему приятелю на весь день играть. Лаура, узнав, что на сегодня она нам больше не нужна, радостно убежала, видимо, уже имея на воскресенье что-то в виду. Настя осталась с детьми, а я направился принять душ, по дороге зажигая свет, так как за окнами  всё ещё было темно. День, успевший сменить утро, был таким же мрачным.

  Начинало накрапывать. Я залез под горячую струю, с наслаждением смывая усталость, оставшуюся от вечера, потом, спустившись на кухню, уже пустую,  сварил ещё кофе. Настя заглянула в дверь предупредить, что она с детьми отойдёт к соседям, и я остался в доме один.

  И небо стало водой. Начав с редких капель, упавших из матово серого, насколько мог охватить взгляд, пространства не облаков, но неба, ставшего дождём, кто-то, ускоряя темп, всё лил и лил сверху холодные струи, пока не выбрал ритм тоски, заставлявший думать, что дождь будет идти вечно. И дождь шёл.  И казалось, что серое небо давит, потом поднимается выше, но не даст трещины, и не будет солнцу пути к земле. Маурин уже не плакала больше. Она ждала. У неё не получалось ещё две строчки, без которых невозможно было позвать не солнце, но хотя бы один из лучей его.  Маурин сидела в комнате с окнами на север, где лишь на секунду прозрачным стал потолок, чтобы ещё тяжелее опуститься на неё. Но золотом на серебре замёрзли на полу последние упавшие из глаз слёзы, и Маурин вспомнила своё имя. И начала ждать в каменном городе, где всё ещё не оставались на стенах  жёлтые и розовые цвета, хотя люди красили в них свои коричневые дома и радовались, что перестал идти снег.