Маринновый цвет - страница 15

  - Ты ещё кофе сделал! Я бы тоже выпила чашку. Возьмёшь её? - Настя передала мне Лизу, дремавшую у неё на руках, та поудобней перевернулась, прижалась ко мне и сразу совсем крепко заснула.

  - Она встала в рань несусветную, как обычно, когда нас нет, а Лаура сразу тоже встаёт, вот Лиза и не спит дальше, - сняв куртку, всю покрытую мелкими каплями дождя, Настя села за стол.

  - О, холодный! Я свежий сделаю, а то мне тоже сонно и к тому же холодно. Ты всё время так и сидел здесь?

  - Задумался... Слушай, я отнесу её в кроватку и приду.

  На меня тоже сделай, я ещё чашку выпью. А потом пойду по работе материалы просмотрю, мне завтра опять шефу отчитываться.

  - Так ты даже не отдохнул из-за меня, - она вздохнула.

  - Ну почему из-за тебя? А потом, успею я отдохнуть.

  - Из-за меня. Я тебя на эти шашлыки потащила. Лучше бы отказались...

  - Перестань. Сейчас Лизу уложу и расскажу тебе кое-что. А то смотри, она ворочается, как бы не проснулась.

  - Как же, разбудишь сейчас её! Вот в четыре утра вставать - это любимое дело. Ну ладно, давай иди.

  Я быстро устроил дочку в кроватке, оделся и вернулся на кухню. Кофе для меня уже стоял на столе, Лиза подливала молоко в свою чашку.

  - Сахар положила. Ну, рассказывай.

  Я отпил глоток, закурил и объяснил ей свою идею составить доклад таким образом, чтобы моё личное присутствие в киевском отделении не выглядело необходимым, что впрочем, соответствовало действительности. Я служил в очень крупной фирме, которая в настоящее время расширяясь, открывала новые филиалы в разных странах, и, согласившись заниматься техническим и документальным переводом, причём за небольшую зарплату, оказался втянутым в бесконечные командировки, где плохо перенося самолёт, я постоянно чувствовал себя нездоровым, а потребовать больше денег не умел.

  Впрочем, всем иностранцам, работавшим здесь, платили меньше, чем своим, часто имея при этом в их лице лучших специалистов. В пятницу, вернувшись из Киева, в среду я должен был лететь на два дня в Москву, и перспектива потом опять ехать в Киев никак меня не прельщала.

  Через полчаса я уединился в кабинете, где, разложив на столе свои заметки, попытался сосредоточиться на завтрашнем докладе и провозился с ним до вечера. Вернулся Петя, я немного поиграл с ним, потом сели ужинать. Вечер уже потихоньку уходил в ночь. Уложив детей, мы ещё немного посидели. Я курил, Настя пила чай. Поболтав чуть-чуть ни о чём и, по молчаливому сговору, не касаясь случившегося в субботу, мы отправились спать.

  Три недели пробежали незаметно, полные обычной суеты. Лето кончилось, пусть не календарно, но атмосферно. Мне всё не удавалось договориться об отпуске, хотя чувствовал я себя совсем больным. Был вечер пятницы, я приехал из очередной поездки совершенно разбитый. Несмотря на поздний час, Настя ещё не спала, но ждала меня. Она была явно взволнована.

  - Слушай, вчера приходил полицейский. Комиссар, не в форме. С тобой очень хотел поговорить. Завтра будет звонить.

  - В субботу?

  - Да. Но он мне понравился. Приятный. Только, знаешь, он всё спрашивал про Николая.

  - Какого Николая?

  - Да этот, с Игорем который работает. Ты его не любишь.

  - Странно.

  - Я тоже удивилась.

  - А он что-нибудь сам рассказал?

  - Нет. Я спросила, что тогда случилось всё таки, ну... С Хансом...Он сразу так уклончиво: "Ведём расследование".

  - Но почему Николай? Остальные его не интересовали?

  - Представляешь, нет! Ты не помнишь, он не выходил тогда из-за стола?

  - Понятия не имею. Кажется, нет. Да, точно, он же рядом со мной сидел. Ещё чавкал так противно.

  - Стас, ты ещё полицейскому про это расскажи! Он и так Николая, по-моему, в чём-то подозревает!

  -Некультурное поведение за столом ещё не служит доказательством вины. Что ты смеёшься? Ладно, я устал страшно, приму душ и сразу лягу.

  - Есть не будешь?

  - Нет, после самолёта не смогу. Ты спать идёшь?

  - Я ещё посижу.

  - Тогда спокойной ночи.

  Я поцеловал её, быстро облился водой и провалился в сон.

  В субботу я встал поздно и ещё в полусне завтракал, когда телефон заставил меня, наконец, проснуться. Это был комиссар полиции, очень вежливо настаивающий на встрече через час. Я уступил, сказав, чтобы он заехал ко мне и, естественно, ни на чём не мог больше сосредоточиться, вспоминая злосчастные шашлыки и ещё раз обдумывая, что же могло случиться.