Марксистский феминизм. Коллекция текстов A. M. Коллонтай - страница 27
«Несмотря на то, что женщины зорко следили за возникновением каждого нового политического союза, и каждый раз, как в проект платформы союза не вносилось политическое равноправие женщин, входили в такой союз с заявлением о внесении слов „обоего пола“ в 4‑членную формулу Учредительного Собрания — устно или письменно, с мотивировкой требований,— несмотря на это, на организационном собрании Союза Союзов слова эти были включены далеко не во все платформы союзов»[39].
Самое появление женщин в бюро общесоюзного съезда, весною 1905 г., вызвало откровенное удивление: «Зачем сюда попали женщины? Тут какое-нибудь недоразумение». «Но женщины твёрдо и спокойно заняли свои позиции, и к их присутствию скоро привыкли»,— повествуют сами равноправки.
«Среди 14‑ти объединившихся союзов едва ли четыре ввели в свою платформу семичленную формулу, уравнивавшую права обоих полов. Но участие женщин на делегатских съездах хорошо повлияло на прочие союзы. Внутри каждого из них действовали представители крайних партий, которые поддерживали агитацию за равноправность женщин, чтобы придать платформе ярко демократический характер. Опираясь на крайних, женщинам удалось внести поправки во все платформы»[40].
«Но вначале шансы женщин были настолько слабы, что не решались вотировать за детализацию формулы Учредительного Собрания в платформе Союза Союзов, а, напротив, актировали против этого, желая замолчать женский вопрос и иметь время для агитации в пользу своих прав среди интеллигенции. Это вполне удалось. Каждый раз при составлении резолюции Союза Союзов о женщинах неизбежно забывали даже сторонники, и женщины неуклонно требовали вставления упоминания о них в соответственном месте в резолюции. В первый же раз, месяца через два после организационного собрания, большинство высказалось „за“ включение женщин. С каждой резолюцией это большинство увеличивалось, и на Петербургском съезде в июле месяце женщины достигли полной победы в Союзе Союзов — при личной баллотировке упоминания о них были включены в резолюцию против одного голоса — П. Н. Милюкова. Вслед за этим мы потребовали детализации формулы Учредительного Собрания в платформе Союза Союзов, что и было исполнено»[41].
Если требование уравнения политических прав женщин с мужчинами с такими трудностями проникало в тот революционный период в программы даже демократических организаций, то чего же могут ждать женщины от буржуазной демократии в период политического затишья и пониженного общественного настроения?
Об отношении кадет к вопросу женского политического равноправия говорить много не приходится: факты эти слишком общеизвестны[42]. На октябрьском съезде вопрос этот встречен был крайне недружелюбно; видные кадетские лидеры, с Милюковым и Струве во главе, высказывали своё резко отрицательное отношение к этому «утопическому» требованию. За неимением достаточных аргументов Струве попытался было опереться на магометанских женщин и указать на опасность могущих произойти на этой почве «осложнений». Посудите сами, справедливо ли будет, если русская женщина получит доступ к избирательным урнам, в то время как магометанка, живущая на той же земле, управляемая теми же законами, останется, вследствие запрета шариата заниматься общественными делами, по-прежнему бесправной!
После бурных дебатов большинство съезда приняло требование политического равноправия женщин, но «из уважения к видным членам своей партии, оставшимся в меньшинстве», съезд допустил примечание к своей партийной программе, объявлявшее пункт о политическом равноправии женщин не обязательным для членов партии. Заметьте, дебаты эти происходили в октябре 1905 года. Правда, на следующем кадетском съезде примечание это было снято; но вспомним, при каких условиях происходил этот 2‑й съезд. То был канун Первой Думы, горячий предвыборный период, время, когда кадетская партия находилась в зените своей популярности, своего политического влияния. Если бы кадеты и в тот решительный политический момент оставили в силе своё примечание, они показали бы себя просто плохими «политиками»… Однако,— возразят наши равноправки, зашита женского равноправия вовсе не являлась у кадетов приманкой для привлечения сердец наивных избирателей-демократов декоративным принципом, о котором с лёгким сердцем забывают, вступая на трибуну перед лицом народных представителей. Когда дело дошло до фактической защиты женских интересов, кадеты блестяще выполнили в Первой Думе взятые на себя обязательства.