Марксистский феминизм. Коллекция текстов A. M. Коллонтай - страница 31
«Интересы общего блага и культуры требуют от нас, чтобы мы предоставили женщинам политические, т. е. общественные права и обязанности»,— закончил свою речь Петражицкий.
Несмотря на блестящую форму этой речи, аргументация почтенного профессора едва ли звучала убедительно; свои доказательства признания женского равноправия он строил на обычном идеологическом базисе буржуазного либерализма: «подъёме культуры», принципе «общего блага», принципах «справедливости», «гуманности» и т. п. Ни слова о растущем значении женского труда в экономической жизни народов; ни слова о том политическом значении, какое имело бы для демократии распространение на женщин избирательных прав. Но всего характернее то, что, отстаивая принцип равноправности женщин, почтенный профессор спешил наперёд успокоить общественное мнение, оговариваясь, что выставленные положения фактически ещё далеко не установят действительного равенства полов. «Если наши положения относительно участия женщин в управлении, относительно государственной службы, участия в народном представительстве и т. д. сделаются законом, то наивно было бы думать, будто на основании этих законов получится фактическое равенство женщин в области администрации, народного представительства и т. д. Старые предрассудки, эгоистические интересы представителей привилегированного пола и другие препятствия будут ещё долго, с особенною силою вначале, мешать не только достижению полного равенства и справедливости, но даже некоторому приближению к этому. Лишь сравнительно немногие женщины, лишь особенно и чрезвычайно дельные и выдающиеся, гораздо более дельные и выдающиеся, чем конкурирующие с ними в качестве кандидатов в депутаты, в администраторы и т. д. мужчины, фактически достигают соответственных прав», другими словами: «не бойтесь, дорогие товарищи, признать в принципе женское равноправие,— в жизненной практике этому пожеланию ещё далеко до осуществления». Очевидно, нужен был такой припев, чтобы склонить кадетское большинство Первой Думы в пользу принципа равноправности женщин.
Дипломатическая нотка, звучавшая у кадетских ораторов каждый раз, когда заходила речь о женском равноправии, показывала, что если общее настроение страны и стремление кадет сохранить свою популярность обязывали выражать сочувствие демократическим требованиям женщин, то, с другой стороны, «ответственное положение» партии, с которою вели переговоры о составлении кадетского министерства, заставляло держаться в границах «осторожности» и «реальной политики», Этим двойственным положением и обусловливалась та неопределённая позиция, какую заняли кадеты в вопросе о женском равноправии. Не удалось кадетам подчеркнуть свою «прогрессивность» в этом вопросе и за счёт «правых» — противников женского равноправия. Правые, в лице графа Гейдена, не столько оспаривали самый принцип, сколько выдвигали «сложности» и «трудности» его осуществления на практике.
«Эти права (т. е. права женщин),— говорил Гейден,— тоже чрезвычайно сложны, ибо попутно они затрагивают семейное право. В настоящее время жена следует за мужем; следовательно, если жена от мужа уйдёт, семья, по нашему закону, группируется вокруг мужа. Если дать жене равные права с мужем, надо немедленно выработать закон о разлучении совместного жительства супругов, выработать закон о том, к кому переходят дети разлучённых супругов. Тут карандашом ничего не поделаешь; надо вникнуть в весьма пространные особенности, в особенности в крестьянском быту, где, например, по обычаю в надельном имуществе дочь не является наследницей после отца при живых братьях. Следовательно, весь уклад общины складывается на единицах мужского пола. Раз женщина будет равноправна, понятно, она должна иметь права и в общине, и в крестьянском имуществе. Следовательно, сюда входит весьма обширный материал, который далеко не так легко разработать».
Гейдену вторил проф. Ковалевский:
«Равные права в государстве налагают на граждан и равные обязанности. Поэтому при обсуждении вопроса о женском политическом равноправии сейчас же возникает вопрос о том, распространим ли мы на женщин и воинскую повинность, образуем ли мы корпус амазонок или нет? По всей вероятности, никто не собирается образовывать корпуса амазонок. Придётся на этот счёт сделать ту же поправку, которую англичане сделали со времён Елизаветы и первых кодификаторов общего земского права, в том числе судьи Кока. Англичане выражают это известным афоризмом: парламент всё может сделать, но не может обратить мужчину в женщину и женщину в мужчину».