Машина - страница 44

Фросин сейчас ощутил к Фомичу то же чувство приязни, что и ко всем в цехе. Он прошел к своему столу, но не сел за него, а примостился сбоку.

— Фомич, а Фомич! — громко позвал он.

Василий Фомич поднял голову от бумаги, придерживая толстым пальцем нужную позицию.

— Послушай, ты бы поговорил с транспортным цехом насчет автобусов на следующую неделю.

— Это еще зачем? — Голос Фомича был, как всегда, брюзгливым, а кустистые брови заинтересованно задергались и приподнялись, открыв быстрые темные глаза.

— Как зачем? На той неделе машину за город на испытания  повезем, так нельзя же народ оставить здесь в такой день!

Фомич разочарованно протянул:

— Вот еще! — И снова уткнулся в бумаги. Спустя минуту, он вновь поднял голову и так же ворчливо спросил: — Трех автобусов хватит?

— Хватит, Фомич, хватит! — Фросин не мог сдержать переполнявшей его энергии и опять помчался в цех. Там должны были  производить окончательную регулировку бурильной автоматики, и он не хотел пропустить этого важного дела.

Машина ушла с утра, чуть только рассвело. Сергей, от волнения прихрамывающий больше обычного, уехал с ней. «Пробег был пробный, делать ему там, в сущности, было нечего, кроме как посмотреть на мир из ее качающегося нутра, но у Фросина даже мысли не появилось отказать ему.

Без машины в цехе стало непривычно пусто и как-то неприкаянно. Все слонялись из угла в угол, собирались Кучками. Разговаривали вполголоса.

Несколько раз по цеху прошел Фросин. Лицо его было озабочено. Никогда за все эти месяцы он не чувствовал себя не у дел. Машина пошла в первый пробег. Ей еще предстояло пройти  всевозможные испытания, после которых в ее паспорте появятся штампы ОТК. А сейчас от него ничего не зависело, и он прятал свою растерянность под маской деловитости.

Когда он в очередной раз зашел в кабинет, Фомич, сидевший все утро над бумагами, почти силой усадил его за стол.

— Как, понимаешь, мальчишка — бегаешь туда-сюда! — проворчал он.— Тебе что, делать нечего?

Фросин только хмыкнул — несмотря на свое растрепанное состояние, он углядел, что Фомич с утра сидит над одной и той же спецификацией, проработал которую еще два дня назад.

— Слушай, Виктор, неужели мы каждую машину по два-три месяца делать будем?

Фросин не спешил с ответом. Он встал, прошелся по кабинету, сел боком за стол, вытянув длинные ноги.

— Видишь ли, при нынешнем составе цеха мы  могли бы делать по две-три машины  в месяц,— наконец ответил он.

Василий Фомич только присвистнул в ответ.

— Не свисти, Фомич, денежки водиться не будут... Не забывай, что на этой машине все мы тыкались вслепую. Вот народ пообтешется, переведем на поток, выделим заготовительный участок — пойдет дело! С регулировкой потруднее. Но и то — ведь сейчас практически никто машины толком не знает. Так, общее представление.— Он помахал в воздухе рукой, изобразив это «общее представление».— Регулировщики знают только свои системы, свои блоки... Для них машина — сборище транзисторов и шестеренок. По-моему, они больше всех удивляются, что все это работает!

— Ну, это ты загнул!

— Я серьезно говорю. Понимаешь, как-то я, еще мальчишкой, впервые увидел самодельный радиоприемник. Лежит на столе куча деталей, соединены между собой проволочками, а оттуда — музыка. Вот и они так — смотрят на машину и удивляются: надо же, работает! Обязательно в лес их вывезем, чтобы посмотрели — вот ведь что у нас получилось!

— Психо-о-олог..,— протянул  Фомич. И спохватился: по времени должны были подойти автобусы.  Фросин тоже глянул на часы, заторопился. Вышли в цех, остановились, разные, как два полюса магнита. Как к магниту, потянулись к ним люди со всех концов цеха.

— Команда не расходиться была?— выкрикнул Фросин.

— Была, была! — откликнулись из задних рядов. Передние стояли молча, с улыбчивой внимательностью выжидая, что начальник скажет дальше.

— Ну, раз была — все, за исключением дежурного по цеху, направляются к гаражу. Там нас ждут три автобуса. Садиться без шума, ехать  с песнями. По приезде на место — не разбредаться. Ясно? Выполняйте,— легко перекрыл он голосом возникший гул.