Маска (без лица) - страница 6

— Ну это ты не думай так обо всех…, - Оля в замешательстве пожала плечами, — нельзя же по одному человеку обо всех судить.

— Можно. Если так хочешь знать, я думаю, что ты обычная девчонка, хорошая и добрая. Хочешь я тебе спою? Вот только с голосом у меня не очень…, - я тут же пожалел о своём предложении, так как пел действительно плохо. Мне хотелось перевести разговор на другую тему.

— Спой, — почему-то радостно согласилась Оля. И я начал петь, аккомпанируя себе на гитаре. Исполнил я старый романс, который так любила моя учительница музыки и который не очень-то нравился мне. «Утро туманное» называется. Когда я его пел у меня почему-то всегда перед глазами вставал дореволюционный ресторан с белогвардейскими офицерами за столами. Тут я заметил, что Оля не смотрит на меня, а её взгляд рассеян и словно затуманен. Когда я закончил петь она, ещё некоторое время задумчиво смотрела в стену. За окном уже почти стемнело и в палате наступил полумрак. Освещение в коридоре ещё не включили, медсёстры ушли куда-то по своим делам. Я отложил гитару в сторону и тут услышал её тихий голос:

— Наклонись сюда.

Я наклонился, думая, что она хочет мне что-то сказать шёпотом, но Оля вдруг обняла меня за шею и я невольно прижался к ней. Как мы начали целоваться я и сам не заметил, просто почувствовал что уже прикасаюсь к её губам. Это было невероятное ощущение. Мне показалось что мы так замерли на полчаса, не меньше. Потом она мягко отстранилась от меня. Я не знал что сказать, только снова обнял её и положил голову на плечо. Сказать что я был на седьмом небе от счастья — это не сказать ничего. Этот мягкий окутывающий и скрывающий нас полумрак палаты, тишина, которая нарушалась лишь какими-то смутными отдалёнными звуками и девочка, которая обнимала меня. Оля прошептала мне на ухо так, что я почувствовал её тёплое дыхание:

— Игорь, а я это в первый раз влюбилась. В тебя.

— Я тоже, — только и смог ответить я, — ты… ты …, - больше у меня слов не нашлось, чтобы выразить то что я хотел сказать о ней.

— Останься, — в этом слове было не предложение, а скорее просьба. Она откинула одеяло и скользнула под него, я тоже лёг рядом с ней. Она снова обвила меня руками за шею, а я почувствовал тепло и ещё нечто, что исходило от неё. Тогда я даже не знал как это называется. И я просто прижался покрепче к ней. Мы так и заснули — обнявшись.

Проснулся я от осторожного точка в плечо. Открыв глаза я сразу увидел перед собой глаза Оли.

— Тихо, — она приставила палец к губам, — я тебе хочу кое-что показать.

Мою сонливость как рукой сняло. Её кровать стояла перпендикулярно подоконнику, поэтому она привстала и скрестив руки, опёрлась на железную стойку кровати.

— Давай, — она сделала приглашающий знак рукой. Я тоже привстал рядом с ней, касаясь её боком. Она показала взглядом за окно. На другой стороне проспекта, куда выходили окна нашей больницы стояли только четырёх-пяти этажные дома. А дальше до самого горизонта шли деревья, создавая иллюзию леса. Вот из-за этого городского леса и вставало солнце. Небо было раскрашено всеми красками предрассветного утра. Это действительно завораживало и приковывало взгляд. Тут я понял чем рассвет отличается от заката. Рассвет даёт надежду на хороший день, а закат подводит итоги дня и желает спокойной ночи. Мы сидели на кровати и смотрели как встаёт солнце. Я думал о том что Оля всё-таки — необыкновенная девочка, если она может показать мне такие вещи и сделать так что я их пойму. О чём думала она я не знал, но посмотрев на неё заметил тёплую улыбку на губах. Когда солнце полностью встало из-за горизонта Оля повернулась ко мне сказала:

— Всё, теперь иди к себе, а то медсёстры ругаться будут, если узнают, что мы вместе спали.

Я кивнул, соглашаясь с нею, быстро чмокнул её в губы, как бы на прощание и пошёл в свою палату. Все спали, меня никто не заметил. «Странно, а ведь весной и летом мы почти никогда не видим рассветов, а они отличаются от зимних. Слишком рано вставать. А ведь это так здорово», — подумал я укладываясь в постель. И укрывшись одеялом почти с головой мигом заснул.