Маска (без лица) - страница 7

Когда я проснулся уже после подъёма, то первым делом пошёл в палату к Оле. Она ещё спала и я забрав гитару, тихо выскользнул обратно. В этот день мы много времени провели вместе, она почти не играла с девчонками, а я послал подальше наших ребят с их предложением идти играть в карты. У нас теперь была общая тайна. И только взглядами и осторожными жестами мы давали понять друг другу о том что произошло минувшим вечером. Вот только во второй половине дня произошло одно странное происшествие. Я решил зайти за Олей, когда объявили, что пора идти обедать. Дверь была открыта. Она в палате была не одна, рядом с ней стояла незнакомая мне медсестра, но самое главное было в другом: её марлевая маска валялась на кровати, а медсестра как раз готовила новую. Она стояла ко мне спиной и я не мог видеть её лица. Как я и предполагал у неё была короткая аккуратная стрижка и сзади она выглядела очень симпатичной. Я застыл в дверях, и уже хотел было повернуться и уйти, но Оля увидела моё отражение в стекле окна.

— Игорь! Уйди! — вдруг истерично закричала она. Я невольно дёрнулся от этого крика, столько в нём было страха.

— Олечка, ну ты что, деточка, — пожилая медсестра как ни в чём не бывало продолжала разматывать бинт, — с тобой же всё в порядке. Ссадин и тех не осталось, зачем тебе эта повязка?

Но Оля как-будто не расслышала её слов.

— Игорь, ну пожалуйста, уйди! — теперь в её тоне была только мольба. Я не мог не послушаться её и выбежал обратно в коридор, остановившись только у столовой. Обед прошёл как обычно, Оля была как всегда в своей маске. После него я подошёл к ней. Но спросить ничего не успел, она первой быстро заговорила:

— Игорек, ты извини меня, но я не могу когда на меня смотрят при перевязке. У меня ещё не всё зажило.

— Но медсестра вроде…, - начал возражать я.

— Нет, она не права. Ты только пожалуйста не обижайся, — с этими словами Оля почти вплотную приблизилась ко мне.

— Да нет, ничего. Ты же знаешь, мне плевать, на то что у тебя под маской. Не хочешь — не показывай, это твоё дело, — ответил я, хоть её поведение мне и показалось странным. Неужели она мне так и не доверяла до конца, не поверила, — Оль я тут много думал и понял одну вещь. Уроды это не те у кого что-то не то с внешностью. Настоящие уроды это кто сами по себе сволочи, у них не снаружи, у них внутри всё искалечено, вот они самые противные. Но и с ними можно справиться.

— Дело не в этом, — она помолчала, задумавшись, — Игорь, а ты бы смог полюбить красавицу?

— Нет, вряд ли, я же сказал, что их терпеть не могу. А почему ты спрашиваешь?

— Да так просто, — она отвела взгляд в сторону, — пошли ко мне в палату, ты ещё обещал сыграть мне на гитаре.

— Так я уже почти все вещи тебе сыграл, а новых ещё разучить не успел.

— Ну и что? Ты старые ещё раз сыграй. Мне нравиться, — тут она улыбнулась непринуждённо и ласково как раньше.

— Ладно, пошли, — я тоже прогнал тревожные мысли. И напрасно. Буквально через час приехала мать и сказала что меня выписывают. Для меня это было как гром среди ясного неба, я уже рисовал в своём воображении как мы с Олей будем гулять завтра по саду больницы. Как я постараюсь нарвать ей цветов — подснежников или что там расцветёт к этому времени на клумбе. И вот всему конец, я попытался было отговорить мать забирать меня прямо сегодня, сказал что плохо себя чувствую и лучше бы подождать до завтра. Но она и слышать ничего не желала.

— Игорь, сейчас же собирай вещи и побыстрее, я на такси приехала и оно ждёт внизу! — строго приказала она мне. Я конечно последовал её требованию, но первым делом бросился в палату Оли.

— Меня выписывают! — с порога выпалил я, — я сейчас уезжаю.

Мне показалось что Оля при этих моих словах тихо ахнула, но видимо только показалось, так как она тут же достала тетрадку и карандаш, и быстро что-то в ней написала.

— Вот — мой номер телефона и адрес, — она вырвала листок и протянула его мне, — а свой телефон ты мне дашь? Ведь ты тоже в Москве живёшь, может встретимся как-нибудь? Меня говорят только через неделю отпустят.

Я быстро написал ей в тетрадке как можно разборчивей свои адрес и телефон, с почерком у меня неважно, и невольно замер на месте, не зная что делать дальше. Просто так уйти собирать вещи, а их у меня было немного я не мог.