Маскарад Пастернака - страница 4
Но вот Миша Гордон уже взрослым приезжает на фронт, и там, конечно, Юрий Живаго, и становится понятно, что сейчас начнутся рассуждения о пресловутом «еврейском вопросе». И рассуждения начинаются. Гордон и Живаго видят, как молодой казак издевается над старым евреем. Разумеется, Живаго имеет право эти издевательства прекратить и прекращает, затем взволнованно обращается к своему другу Мише: «…Раздражает как раз то, что должно было бы трогать и располагать. Их бедность и скученность, их слабость и неспособность отражать удары. Непонятно. Тут что-то роковое.
Гордон ничего не отвечал ему».
Возможно, Гордон обиделся, потому что Юрий мимоходом обмолвился о недостатке патриотизма у евреев и о том, что враги (то есть немцы, речь идет о первой мировой войне) предоставляют им «все права». Но нет, Гордон не обиделся, но горячо принялся излагать мысли, заветные мысли автора романа:
«Христианство, мистерия личности и есть именно то самое, что надо внести в факт, чтобы он приобрел значение для человека».
И если все сделаются христианами, то, конечно же, не будет «ни эллина, ни иудея», то есть если эллин или иудей откажутся от своего эллинства или иудейства, то будут уравнены в лоне христианства. Но вот беда: отказываться-то не хотят! И напрасны горячие призывы Миши Гордона:
«Опомнитесь. Довольно. Больше не надо. Не называйтесь, как раньше. Не сбивайтесь в кучу, разойдитесь. Будьте со всеми. Вы первые и лучшие христиане мира. Вы именно то, чему вас противопоставляют самые худшие и слабые из вас…»
Однако и автор «Доктора Живаго» нечаянно (или нарочно?) позабыл рассказать о том, сделался ли Миша христианином. Сам Борис Леонидович уверял Жаклин де Пруайяр, которая одно время была его доверенным лицом, будто русская няня тайно крестила маленького Борю. Поверить в такое совершенно невозможно! Крещение являлось не только приобщением к христианской вере, но и актом социализации (гражданской регистрации рождений и смертей в Российской империи не существовало); акт крещения требовал наличия свидетелей и соответственной записи в специальной регистрационной книге. Таким образом, таинственная няня и тайное крещение оказываются мифом. Кстати, родители Бори, узнав, что их ребенок окрещен без их согласия, могли подать на няню в суд. Но допустим, возможно скрыть сам факт крещения, а причастие, а посещение церковных служб?.. Понятно, что Пастернак просто выдумал историю с крещением, хотя, как мы уже понимаем, христианство ему импонировало. Но какое христианство? Об этом после. А пока… разумеется, Пастернак сознавал, что было бы неестественно выставлять всех поголовно персонажей юдофилами. Поэтому Лара рассуждает о евреях с такою мягкой неприязнью. Но ведь и Миша Гордон не очень жалует то самое меньшинство, к которому волею судьбы вынужден принадлежать. Однако в рассуждениях, вложенных автором в уста любимой героини, возможно почувствовать некую нарочитость, как будто Пастернак нарочно заставил ее именно так рассуждать, чувствуя, что безусловное проявление юдофильства оказалось бы совсем уж полным преувеличением.
«… когда начались преследования и избиения евреев. Кстати. Если мы городские жители и люди умственного труда, половина наших знакомых из их числа. И в такие погромные полосы, когда начинаются эти ужасы и мерзости, помимо возмущения, стыда и жалости, нас преследует ощущение тягостной двойственности, что наше сочувствие наполовину головное, с неискренним неприятным осадком.
Люди, когда-то освободившие человечество от ига идолопоклонства и теперь в таком множестве посвятившие себя освобождению его от социального зла, бессильны освободиться от самих себя, от верности отжившему допотопному наименованию, потерявшему значение, не могут подняться над собою и бесследно раствориться среди остальных, религиозные основы которых они сами заложили и которые были бы им так близки, если бы они их лучше знали.
Наверное, гонения и преследования обязывают к этой бесполезной и гибельной позе, к этой стыдливой, приносящей одни бедствия, самоотверженной обособленности, но есть в этом и внутреннее одряхление, историческая многовековая усталость.