Меч Кайгена - страница 24

Пол пошатнулся, он врезался в стену. Он нашел под собой ноги, но весь мир будто кружился. Это не могло быть правдой — но и не могло быть ложью — но и не могло быть правдой, и Мамору не мог найти равновесие. Слова Квана сбили его мир с оси.

Мамору без цели блуждал, вышел из Кумоно. Ветер жалил его кожу, и перед глазами были песок в крови и падающие самолеты. Он впился в перила на уровне пояса, гора кружилась под ним. Туман, обычно знакомый, выглядел серо и жутко. Впервые за три года в шатающейся школе Мамору стошнило.

Желудок Мамору успокоился, когда он выплеснул почти все содержимое на склон горы. Он не понимал, что с ним случилось, и он решил не думать об этом. Не было ничего хорошего в том, чтобы снова ощущать ту позорную слабость ото лжи Квана. Это было ошибкой. Все это: бой, извинение, разговор с Кваном. Никто не видел, как Мамору тошнило у перил. Он мог это оставить позади.

Собрав воду из тумана, он ополоснул рот, прогнал головокружение и сделал вид, что это не происходило. Это не произошло. Он сделал себя льдом. Непоколебимым. Неподвижным. Ничто не могло его задеть.

Он не говорил с Кваном вторую половину дня, хотя они сидели рядом на уроках. Он даже не смотрел туда. Кван, может, переживая за свою безопасность, не давил, и Мамору успешно притворялся, что он не существовал, до конца уроков. Они встретились после занятий для уборки, и пришлось говорить.

— Для чего это? — спросил Кван, Мамору вышел из чулана с мотком веревки на плече.

— Для тебя, — холодно сказал Мамору, — если не хочешь ходить по крыше без пояса безопасности.

— О.

Не глядя в глаза мальчика, Мамору привязал конец веревки к поясу Квана.

— Так я… ох! — Кван охнул, когда Мамору затянул узел. — Ай, — он с упреком посмотрел на Мамору. — Так я должен поверить, что ты не дашь мне упасть и разбиться?

Мамору хмуро посмотрел на него.

— Не будь идиотом. Если ты упадешь, упаду и я.

Закрепив другой конец веревки на своем поясе, Мамору вытащил стремянку из чулана и махнул Квану следовать за ним к ближайшему открытому коридору. Мамору не нужна была лестница, чтобы забраться на крышу, но мягкий горожанин не разделял его ловкость. Ветер успокоился с дневной тренировки.

«Хорошо, — подумал Мамору. — Уборка пройдет быстро».

Кван не выглядел так уверенно.

— Мы заберемся туда? — спросил он, Мамору поставил стремянку у края крыши.

— Да.

— И… ты уверен, что это не замысловатый план убить меня за измену? — дрожь в голосе Квана намекала, что он лишь отчасти шутил, и Мамору посмотрел ему в глаза.

— Если я убью тебя, то когда ты будешь с мечом в руке, — он кивнул на стремянку. — Полезай.

Из всех дел в академии Кумоно уборка крыши была самой опасной. Дожди Такаюби обычно мыли глиняную черепицу, но в изогнутых частях крыши собирались земля, ветки и мертвые листья. Когда крыша становилась заметно грязной, ученики забирались и чистили ее.

Было просто почистить черепицу потоками воды, но дядя Такаши запретил им использовать джийя. Вместо этого Мамору и Квану придется убирать слои прутьев и грязи голыми руками и бросать за край крыши. Задача уже была трудной из-за неприятного напарника, но Кван еще и боялся высоты.

Когда он поднялся до вершины стремянки и забрался на крышу, он дрожал.

— Я н-не могу… — пролепетал он, стоя на четвереньках. — Я не могу это сделать.

Мамору ощутил прилив мстительного удовольствия, что наглый мальчишка из города так боялся, но подавил чувство, не дав ему выйти из-под контроля.

«Ты — лед. Он не задевает тебя».

— Вставай, — сказал он.

— Не могу. Я упаду.

— Я сказал, что не дам тебе упасть, — сказал Мамору. — Я не вру. Вставай.

— Не могу! — раздраженно отозвался Кван. — Мышцы ног свело от безумного урока с мечами!

Мамору мог сочувствовать. Он не мог сосчитать, сколько раз у него болели ноги от тренировок — зато у него мышцы стали стальными — но было сложно сочувствовать кому-то, ноющему из-за простого дела.

— Просто терпи, — сказал он. — Скорее закончим, скорее пойдем домой.

— К-как ты можешь стоять, не падая? — спросил Кван.

Справедливый вопрос. Склон крыши не был резко наклонен, но гладкая глиняная черепица была скользкой. Даже теонит, рождённый на горе, как Мамору, не мог безопасно ходить по поверхности, а, кроме украшения из каменных драконов у широких балок крыши, держаться было не за что.