Мечтай осторожнее - страница 16

— Приве-е-ет, — звучит хор голосов с техасским прононсом.

Смущенно улыбаюсь. Папа всегда мною хвастает, вроде я трофей, и таскает в бумажнике мою фотографию, с удовольствием демонстрируя каждому встречному-поперечному. Это само по себе неловко, даже если не учитывать, что на снимке мне тринадцать лет, у меня пегая челка и брекеты на зубах.

— Она фотограф, — гордо продолжает Лайонел.

Общий возглас восхищения:

— Ух ты!

Только не это. Собираюсь с духом, предвидя неизбежные вопросы про супермоделей и съемки для всемирно известных журналов. Всякий раз, когда приходится говорить о своей работе, я понимаю, что разочаровываю людей. Они ждут рассказов об экзотических странах и окружности бедер Кейт Мосс, а не о бракосочетании неведомо кого в брикстонской ратуше.

Меня спасает папин аппетит. Выудив часы из кармана необъятных клетчатых брюк, Лайонел со щелчком откидывает крышку и громогласно объявляет:

— Пожалуй, на сегодня все. Ровно половина первого. Пора и перекусить. Пойдем домой, ласточка.

Нынешняя обитель Лайонела находится в самом центре Бата — впечатляющее здание эпохи Регентства, будто сошедшее со страниц романа Джейн Остин. Сложенный из камня медового оттенка особняк стоит на холме, откуда открывается живописная панорама города и близлежащих деревень. Подъемные окна выходят на окруженный стеной садик с кустами роз, беседкой и огромным газоном, выстриженным идеально ровными полосами. С точки зрения кого угодно, это достойный зависти дом.

Но я его ненавижу. Он принадлежит Розмари и холоден, неприветлив, как и его хозяйка. До женитьбы на Розмари папа жил в Корнуолле, в нашем уютном домике с неровными стенами, соломенной крышей и окошками-иллюминаторами. Теперь мы ездим туда только во время отпуска или на семейные праздники — Розмари все стенала, что там не помещается ее мебель.

На самом-то деле она, конечно, имела в виду, что в доме слишком многое напоминает о нашей маме.

Лайонел купил его, когда маме только поставили страшный диагноз. Надеясь, что тепло и морской воздух пойдут ей на пользу, он продал наш дом в Йоркшире и перевез всю семью за сотни миль к югу, в Порт-Исаак[19]. Мы с Эдом были еще маленькими и страшно огорчились, что приходится срываться с насиженного места, расставаться с друзьями, футбольной командой «Лидс Юнайтед» и с могилкой Фреда, нашего хомячка, которого мы с почестями похоронили в саду. Но мама сразу полюбила эти места, и ее счастье постепенно передалось нам. Наше отношение к дому изменилось, но ее диагноз остался прежним. Она скончалась три года спустя.

— Надолго к нам?

Мы сидим за кухонным столом. Мы — это я, папа и мачеха, которая при встрече, как обычно, едва прикоснулась к моей щеке стиснутыми губами и немедленно принялась ныть, что на троих может не хватить еды, потому что она не была сегодня в супермаркете. «Я не ждала гостей». Она одарила меня натужной улыбкой, и в ее тоне явственно слышалось обвинение.

Поворачиваюсь к отцу — он отрезает себе увесистый ломоть сыра «бри»; ручищи держат сырный нож, как пилу.

— Всего на денек. К вечеру надо вернуться в Лондон.

— К вечеру? — Папуля огорченно хмурится.

— Ах, как жаль, — воркует Розмари.

Меня не проведешь: она готова пуститься в пляс.

— Ага, понял! — Лайонел вновь оживляется и лупит кулачищем по столу. — У тебя свидание с каким-нибудь парнишкой!

— Ну не совсем… — Отщипнув несколько виноградин от грозди на сырной доске, забрасываю их в рот одну за другой.

— Только не говори, что все еще переживаешь из-за того негодяя.

— Его зовут Дэниэл, — напоминаю я с олимпийским спокойствием. Только сейчас, год спустя, я могу наконец произносить это имя, не испытывая такого стеснения в груди, будто нырнула слишком глубоко и отчаянно пытаюсь всплыть на поверхность. — И он давно в прошлом.

«Гм. А как же эсэмэска?» — вспоминаю со стыдом. Но я была пьяна, так что это не считается.

— Ну и когда ты познакомишь нас со своим новым дружком?

— Лайонел!

Чувствуя себя подростком лет тринадцати. Помню, как он забирал меня по вечерам из молодежного клуба и по дороге к нашему домику в гавани пытал расспросами про мальчиков. Это было вскоре после того, как умерла мама. Мое взросление, первые приятели, сексуальное образование — ему пришлось пройти через все это вместе со мной, и процесс оказался познавательным для нас обоих.