Медвежья падь - страница 8

Было это в начале июля. Как обычно ночью, с большими предосторожностями Архип вылез из трещины-лаза, тихо спустился краем осыпи к берегу и двинулся вниз по течению к дому. До прииска было еще две ночевки у костра и немереное количество верст по тайге, распадкам, увалам. Спину оттягивала ноша - золотой песок с самородками и копченое мясо - часть маральего стегна. Три дня назад на край его долины сверху со скал упал бык-рогач. Эти звери пору гнуса пережидают на высоте, на скалах, на обдуве. То ли его пугнул медведь, то ли сам сорвался, но Архипу досталась богатая добыча. Всю мякоть он срезал и закоптил. В леднике оно пролежит до следующего прихода.

С едой на приисках стало тяжело. Из-за войны и разрухи совсем мало и редко приходили обозы с продовольствием. В приисковой лавке кроме залежалых каменных пряников и комьев слипшихся леденцов нечего было взять. Из-под полы в два-три раза дороже кое-что купить у того же приказчика можно было. В стране был введен сухой закон, и на прииски прекратили завозить спирт. Такого не помнили даже старожилы. Уж чего-чего, но спирт-то... этого добра всегда было с избытком.

Часть старателей забрали на войну, оставшиеся, стремясь выжить, вели хищническую добычу золота, нещадно воруя его у хозяев. Сбывали его тоджинским купцам (из Урянхая) и китайским спиртоносам. У купцов мука простого размола стоила 25 граммов золота за один пуд (16 кг). Значительная часть золота, добываемого в эти годы и на Чеблаковском прииске, отправлялась китайскими и корейскими спекулянтами-посредниками в Китай.

Вот и пришлось тащить такие дали мясо домой. Часть пригодится в дороге с лепешками перекусить (две штуки, испеченные из последней муки на раскаленном камне-плитке, у него были), часть отдаст Насте с матерью, у них с едой трудно. По приходе домой там поблизости нужно будет обязательно добыть зверя, иначе - голод. На прииске как таковых и огородов-то не было. Ничего в камне не растет. Выращивают с трудом картофель, но его сейчас и не подкопаешь - рано еще.

Первую ночь Архипа приютил на ночлег огромный, лет под двести, кедр. Между толстенных узловатых корней, похожих на скрюченные в судороге пальцы, на подушке мягкой, рыжей, сухой хвои хорошо спалось. Огня из осторожности он не разводил, поужинал лепешками и пластами нарезанной свежекопченой дичины. Долго слушал тишину, потом слушал себя - никаких предчувствий, все дышало покоем. Утром встал затемно и по холодку успел пройти почти половину дневного перехода. А потом случилось это.

Он поленился огибать чистину кромкой густого пихтача, вышел на открытое, думая спрямить путь. Огненный шмель раскаленным жалом ударил в спину, когда переходил поляну. Потом позже от леса прилетел звук хлесткого выстрела. Это произошло, когда Архип поднял ногу, чтобы перелезть-перешагнуть через высоколежащую колодину. От внезапного удара он перелетел через нее и упал в высокую дурнину, больно оцарапав лицо. Изначально знал, что когда-нибудь такое может с ним случиться. Это и помогло ему быстро сориентироваться в случившемся. Вначале подумал, что ранен. Сильно болела спина чуть пониже лопаток, будто по ней ударили большущим камнем. Но крови не было, а сдернув котомку, он увидел в ней входное пулевое отверстие, выходного не было. Его спасло мясо в мешке, пуля застряла в нем.

Думать дальше было некогда. Чуть выглянув из-за валежины, Архип увидел, что к нему по его следу в траве идет с ружьем наперевес человек в солдатской шинели. Метрах в двухстах на краю пихтача стояли еще трое. Оттуда раздался крик:

- Проверь и обязательно добей его, если ранен.

Архипу стало страшно, он сразу узнал этот гундосый голос, голос Федьки Подковы. Значит, это банда дезертиров, которая пряталась здесь в пихтачах у скал. Троп там не было - получается, что его не ждали, а он по дури просто напоролся на них. Если бы прошел пихтачом, глядишь, и не увидели бы. Теперь думать об этом поздно, нужно было обороняться - стрелявший был уже в метрах пятидесяти.

Схватив упавшую у котомки берданку, быстро открыл затвор, заменил пулевой патрон на картечный. Пулей, бывает, можно и промазать, картечь же накрывает большую площадь и метров с десяти-пятнадцати валит даже кабана-секача. Картечь в патроне была самокатаная, кустарная. Архип сам накатывал кусочки свинца между двумя сковородами перед тем, как идти в тайгу: фабричного припаса не было.