Мертвое море - страница 29

Подсказка никому не требовалась: швырнув крышку на место, они принялись намертво закручивать болты. От углекислотного тумана и смрада твари было нечем дышать. Кашляя, Маркс поочередно вкрутил болты храповиком и зафиксировал крышку.

Снизу больше не доносилось никаких подозрительных звуков.

Все пытались отдышаться, вне себя от ужаса, тошноты и нервного напряжения.

Переведя дух, Морзе сказал:

— Маркс, открой водоотводы и осуши эту гребаную цистерну. Залей ее хлоркой или инсектицидами — всем, что у тебя есть.

В подобной ситуации это был наилучший вариант действий.

— Привет, Пол.

Услышав свое имя, Гослинг чуть не подпрыгнул. Что-то в последнее время ему часто приходилось подпрыгивать. Но это оказался всего лишь Джордж Райан, вышедший проветриться: он стоял, прислонившись к стене рядом с кают-компанией, и курил.

— Ведешь расследование?

Гослинг прочистил горло, как будто в нем что-то застряло.

— Нет. Какого черта я должен этим заниматься? — ответил он чуть жестче, чем хотел.

— А почему бы и нет? Ты же такой же любопытный, как и все мы, верно?

— Нет тут причин для любопытства.

Джордж провел пальцами по спутанной бороде и медленно затянулся.

— Разве?

— Я говорю, нет.

Боже, только этого Гослингу не хватало. Еще и часа не прошло после «грязных танцев» с чертовым червем, а он уже начал задумываться, было ли все это на самом деле. Морзе поднялся к себе в каюту, собираясь обдумать следующий шаг. Гослинг принял горячий душ, но так и не смог избавиться от запаха твари — едкого смрада падали. И ему вовсе не хотелось, чтобы Джордж Райан лез в его голову.

Джордж рассмеялся:

— Да, наверное, заблудиться в каком-то странном тумане и потерять спятившего матроса — обычное дело в море. Мне нужно почаще общаться с людьми.

— Ради бога, Джордж, мне казалось, ты умнее. Я уже начал думать, что на этом чертовом корабле вы с Кушингом единственные парни с мозгами. Похоже, я ошибался.

Джордж улыбнулся:

— Брось, оставь это для Сакса и других идиотов, договорились? Для тупых морячков, которые проглотят все, что вы им скажете. Уж я-то знаю.

— И что ты знаешь?

— Знаю, что вы зашли в тупик. Вы не понимаете, что здесь происходит, где мы находимся и как отсюда выбраться. И еще я знаю, что за той историей с матросом стоит гораздо больше и вы, парни, чего-то не договариваете. Почему бы тебе просто не признать это?

Гослинг молчал, ощущая себя совершенно беззащитным. Он мог бы много чего сказать, наврать с три короба, но какой в этом смысл? Джордж раскусил его.

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что мы потерялись в чертовом Бермудском треугольнике, Джордж? Этого хочешь?

— Если это так.

— Это не так, поэтому, если позволишь, меня ждет работа, — сказал Гослинг и зашагал прочь. Джордж остался стоять с довольной ухмылкой на лице: сукин сын был умен, и даже чересчур.

Пока Гослинг поднимался по трапу на вторую палубу, его охватило неприятное ощущение. Никакой реальной причины для этого не было, и все же его наполнило горькое чувство безнадежности и тревоги, отчего он ощутил себя совершенно беспомощным. Старший помощник остановился и прислонился к переборке. Силы заканчивались. То, что произошло, было за гранью рационального, и подобное будет происходить и дальше, пока не истощит его полностью и не лишит всякой возможности сопротивляться. В этом-то и была проблема: Гослинг был больше практиком, чем мозголомом, настоящим пролетарием, представителем рабочего класса. Он не страдал богатым воображением, его мир был поделен на черное и белое, и границы его были четко определены. Гослинг не требовал от реальности слишком многого, лишь чтобы она всегда оставалась предсказуемой.

И теперь вот это.

Для него это было слишком.

Он снова начал подниматься по ступеням, приказав себе прекратить это дерьмо. Он — старший помощник, а значит, должен быть для других примером силы и самообладания. Иногда, когда наступал кризис, старший помощник был единственным, кто вставал между хаосом и порядком.

Выйдя в клубящийся туман, Гослинг сразу же понял, что стряслась беда, как он предчувствовал. Кто-то отчаянно вопил.

— Черт, теперь-то что? — прошептал Гослинг.