Мертвый мир - страница 55

Кенри Сарк кивнул и унес землянина внутрь.

Марик обратился к Полле Сан.

— Картули милостив к нам. Я всегда чувствую себя счастливым, когда у нас гость.

— Надеюсь, глаз все еще у него, — улыбнулась Полла Сан.

— У него. Я не думаю, что он сумел зайти слишком далеко прошлой ночью. Я никогда еще не видел человека, который был бы так зол.

— Он никогда не сумеет добраться до Короллы в одиночку, — сказала Полла Сан. — По крайней мере, без этого, — и она задумчиво погладила компас, который держала в руке.

— Если бы мои жрецы не были так заняты, я дал бы одного из них ему в проводники, — улыбаясь, сказал Марик. — Но мне ничего не жаль для него и нравится оказывать ему гостеприимство. Он наш гость, и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы его пребывание здесь было приятным. Возможно, он и не захочет больше уходить от нас.

— Нет, — сказала Полла Сан, вставая и разминая ноги. — Он будет уходить снова и снова, тайком. Возможно, он возьмет глаз у твоей статуи, чтобы положить его в мешочек рядом с глазом моей статуи. Но он постоянно будет возвращаться, как и вчера.

— Он будет возвращаться, — кивнул Марик. — Снова и снова. Он никогда не найдет дорогу через пустыню в Короллу и в конце-концов останется здесь в качестве нашего постоянного гостя, и однажды умрет — земляне ведь очень короткоживущая порода, — тогда мы вернем наши глаза, которые по-прежнему будут у него в мешочке.

— Прекрасно иметь гостя, — сказала Полла Сан.

— Совершенно верно, — сказал Марик. — Он будет жить рядом с глазами, которые жаждал, и когда умрет, мы вернем свои сокровища. Он не сумеет уйти с ними далеко. А мы можем подождать. Ему осталось всего лишь несколько десятилетий, а у Картули впереди вечность. Идем, — добавил он.

И они вместе пошли в молитвенную, чтобы совершить гостевой обряд.

The guest rites, (Infinity Science Fiction, 1957 № 2).

Пер. Андрей Бурцев.

ЛИК ОТЦА

Когда этим утром Булстроуды должны были прибыть на Малоку IV, Свифт проснулся от рыданий. В этом не было ничего необычного. Кошмарные сны и пробуждения в слезах продолжались весь пятилетний период пребывания Свифта на этой планете в качестве резидента-администратора. Туземцы, очевидно, думали, что для землян это были вполне счастливые сны.

Свифта преследовал все тот же сон: седовласый старик со строгим лицом, подходящий к нему с кнутом в руках и ударяющий его по лицу, а он, объятый ужасом, с багровой полосой на щеке, наносит старику ответный удар, сбивает его с ног и выскакивает из комнаты, не смея оглянуться.

Свифт долго думал об этих снах, но внутренне чувствовал, что ночные кошмары имеют свои корни, возможно, в предстоящей ему перспективе выполнения миссии. Он знал свои обязанности, но перспектива их выполнения приводила его в ужас.

Такие сны, подумал он, весьма достойное наказание за будущее деяние.

Он хотел было обратиться за советом и помощью к командующему сектором, находящемуся на соседней планете, Малоке III, но сначала откладывал это со дня на день, а потом твердо решил, что на этот раз он выполнит свое задание, не обращаясь к командующему ни за какой помощью, и никакие кошмары не заставят его нарушить данное себе обещание.

Схема снов всегда была одинаковой: нападение с кнутом, удар, бегство и... холодный пот, рыдания при пробуждении. Свифт сел на кровати и вытер влажное лицо красивым полотенцем местного производства, который подарил ему Домуро.

Потом поднялся с кровати.

— Завтрак! — крикнул он и рад был услышать, как слуга завозился на кухне.

Пока Свифт одевался, темный покров ночи начал уже исчезать.

Затем взошло теплое золотисто-красное солнце, и Свифт, выглянув из окна своей комнаты, увидел, что малокане уже собирают на полях зерно. Будет прекрасный день, подумал он.

Затем его взгляд упал на календарь, висевший на стене, где было нацарапано большими красными буквами одно зловещее слово — Булстроуды. Он вздрогнул. Он почему-то надеялся, что их прилет отменят, но сегодня они все же прилетели.

Туристы, черт их дери, подумал он и прошел на кухню, чтобы поесть. Кондо, его слуга, приветливо взглянул, когда он вошел. Между Свифтом и всеми малоканами была сильная взаимная привязанность.