Месть железного дворфа - страница 13

Бренор открыл рот, чтобы выразить согласие; однако, услышав последнюю фразу, которая была когда-то его любимой присказкой, он настолько растерялся, что едва не свалился со стола. Бренор во все глаза уставился на Коннерада, а тот вместо объяснения широко ухмыльнулся и подмигнул.

– Ну что ж, тогда ура и хей-хо Мифрил Халлу! – воскликнул король Эмерус. – И если вы сможете выбраться из крепости и перейти Сарбрин, знайте, что в Фелбарре с нетерпением ждут возможности освободиться и присоединиться к сражению.

– Это произойдет только через несколько месяцев, напомнил всем Оретео Шип, – потому что зима наступает, и скоро горы скроют глубокие снега.

– Значит, вы должны держать дорогу из Адбара в Фелбарр свободной, – заметил король Эмерус. – А Фелбарр расчистит путь в Мифрил Халл, пока Коннерад и его ребята будут готовиться бить орков.

– Итак, вот ответ на твой вопрос, король Бренор, мой старый друг, – продолжал Эмерус. – Я не питаю любви к людям Серебристой Луны или Эверлэнда, я не потерял сна из-за падения Сандабара. Они неуважительно говорили о тебе, называли меня и моих парней трусами из-за бойни у Красной реки, и теперь я не собираюсь терять ни одного воина для того, чтобы спасать их города! Но ты прав, для нас лучше, если мы прогоним отсюда орков или перебьем их всех. Вы давайте выхоли ге из окружения, а мы вас поддержим. – Он перевел взгляд на Коннерада. – Но если вы не сможете выбраться, то помните: Фелбарр первым не пойдет.

– И Адбар тоже, – предупредил Оретео Шип.

Бренор и Коннерад обменялись озабоченными взглядами, затем Бренор посмотрел на Дзирта, и тот кивнул.

Они действительно не могли просить о большем.

В тот день участники совета в королевском дворце разошлись с мрачными лицами, но вскоре по всем залам и коридорам твердыни разнесся слух о том, что уроженец Фелбарра, Малыш Арр Арр, вернулся и сделал потрясающее заявление.

Король Бренор? Как это возможно?

Увин Круглый Щи т была поглощена работой в кузнице, когда услышала эти разговоры. Она тут же погасила огонь в горне и побежала домой. Потрясенная, ошеломленная, она ни с кем не хотела обсуждать эту невероятную новость. Она не могла сразу разобраться в своих чувствах. Если слухи правдивы, она теперь – королева-мать Мифрил Халла, крепости, в которой никогда не бывала, о которой не знала почти ничего.

Но волнение, охватившее Увин, когда она мысленно произнесла про себя странный, непривычный титул, быстро сменилось тревогой. Если этот дворф был королем Бренором, что тогда сталось с ее Малышом Арр Арром? Что сталось с ребенком, которого она вырастила? Восемнадцать лет он был ее сыном – разумеется, не обошлось без сложностей, но они любили друг друга.

А теперь оказалось, что все это было ложью?

Она вспомнила последний месяц, который он провел в ее доме, – ему тогда так не терпелось отправиться в Мифрил Халл. Значит, уже тогда он знал, поняла она. Возможно, он знал это всю свою жизнь.

И ни слова не сказал ей.

Она уронила толстый фартук в прихожей и тяжело рухнула на стул у обеденного стола, чувствуя себя гораздо старше своих ста десяти лет. Как ей не хватало мужа в эту тяжелую минуту! Ей нужно было опереться на кого-то, нужно было, чтобы кто-то помог ей разобраться во всем этом… безумии.

– Я вернулся домой, ма, – раздался у нее за спиной, в прихожей, знакомый голос.

Увин замерла, совершенно растерявшись.

– Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сначала отправился к королю Эмерусу, по я побывал на войне, и это впечатление не из приятных, скажу тебе, – продолжал Бренор, медленно приближаясь к женщине.

Увин не смотрела на него; она была не в силах его видеть. Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями, отбросить свои страхи и сомнения и просто позволить сердцу руководить собой. Она услышала шаги сына, и сердце ее затрепетало от радостного волнения.

– Ма? – окликнул Бренор и прикоснулся к ее плечу.

Увин резко обернулась к нему и вскочила со стула. В этот момент она не была еще уверена в том, чего ей больше хочется – ударить его или обнять. Но все-таки обняла своего сына, с силой прижала его к себе.