Между нами [СИ] - страница 6

— Это больше не твоя комната!

У ее «опекуна» были только сыновья. Один был старше нее на три года, один — ее ровесник восьми лет, а третий — трехлетний малыш. Теперь они жили в ее комнате.

Она снова пробралась туда, пока комната была пуста, и сидела у закрытого шкафа, ожидая, что Бен постучится с той стороны. Рей и сама стучалась и тихонечко звала, но никто не отзывался. Надежда таяла с каждой новой попыткой. И вот ее как обычно вытолкали наружу, растрепав прическу и посадив несколько ссадин, ведь Рей никогда не сдавалась легко.

Каждый раз после подобной взбучки, расхлебывая разочарование, она думала, что пора перестать надеяться. Бен как ее мама. Он больше не вернется. Но все равно она возвращалась снова и снова.

А потом случилось то, что впервые за долгие месяцы подарило ей надежду. За одним из ужинов братья пожаловались, что боятся оставаться ночевать в своей комнате. Мол, в шкафу завелся призрак — он пугает их, говорит с ними страшным голосом, стучит и воет. Рей даже забыла, как жевать, так ее пригвоздило к стулу их рассказом.

«Опекун» наорал на сыновей, обозвав трусами. Но дела это не поправило, и спустя неделю мальчишки переехали в гостевую комнату, а спальня «с привидением» простаивала; но так было не дольше трех дней. Однажды, осмелившись не спросить у «опекуна» разрешения, Рей просто стащила туда все свои пожитки и устроилась на ночь в своей старой кровати.

Лежа в темноте и перебирая в уме все те вечера, когда родители желали ей доброй ночи и спокойного сна, она и не заметила, как в горле образовался ком.

Ее разбудил стук. Ровный и короткий, звук раздался трижды, а затем стало тихо. Рей с колотящимся сердцем тут же подхватилась с постели.

— Бен! — крикнула она шепотом, изо всех сил сдерживая ликующую надежду.

Стук повторился, и Рей опрометью кинулась к шкафу. Если там окажутся всего лишь ее вещи, это окончательно разобьет ей сердце. Но стоило ей немного приоткрыть дверцу, как наружу тут же высунулась голова с копной черных волос.

Бен изменился. Стал еще выше, а волосы — длиннее. Он выглядел уже скорее взрослым, нежели ребенком, и это наверняка смутило бы ее, но Рей, задохнувшись от рыданий, кинулась к нему и повисла на его талии.

— Я сама шила себе платья. Знала бы ты, какие поначалу у меня получались экземпляры!

Бабушкин смех звучал мягко, но в нем угадывалась тень неуловимого настроения, потому девочка и не могла назвать этот смех счастливым.

— Многие наши старые вещи попросту свалили на чердак. То, что новые хозяева, посчитали ненужным хламом. Иногда, когда не надо было работать на ферме или по дому, я копалась в этом «мусоре», как называл этот склад мой «опекун». Там я нашла мамины платья. Они были хорошенько изношены, ведь денег на обновки у нее не было, но зато чистые и нештопанные. Из них-то я и кроила себе новую одежду. Я была немногим старше тебя.

— А как? — Девочка уже успела растянуться в изножье кровати на предложенной бабушкой подушке. Тихий монотонный говор убаюкивал, и рассказ тек плавно поверх ее дремлющего сознания. Лишь иногда она подавала голос, задавая короткий вопрос, чтобы бабушка не останавливалась, а все продолжала и продолжала говорить.

— А я тебя научу, — поддела ее та. — Бездельничаешь много.

Девочка засмеялась-захныкала, не открывая глаз.

— Иди спать.

— Нет, пожалуйста, расскажи еще. Что было потом?

Бен допытывался, что происходит в доме, и в конце концов Рей сдалась и рассказала обо всем. Она не поднимала глаз — не хотела, чтобы ее жалели; от такого проще всего разрыдаться, а плакать она себе не разрешала. Ведь слезы не помогали, когда дело касалось нового хозяина и его сынков. Выручали смекалка, находчивость, хитрость и стойкость. Но не слезы. И поэтому раскисать она себе позволить не могла. Даже с единственным другом.

Пусть лучше он расскажет ей что-нибудь, что вновь заставит ее поверить в чудесный мир, которого ей никогда не увидеть.

И Бен рассказывал. Об охотах, которые так любил устраивать отец, и о приемах, которые требовали присутствия его матери. О замке, в котором они жили, и о чудесах, которые творили его люди.