Мифологические поэмы - страница 26

135 не обижали ее[124], хоть была она частью добычи.

Вот, Клитеместру узрев, священным безумьем объята,

"Здравствуй, — кричит издали, — пеласгов могучих царица,

за Дарданидов ты — месть[125] и Трои плененной отрада;

здравствуй и ты, Эгист, добрый пастырь[126], вождя укротитель,

140 ты, что к постели привык из шкур, мягким пухом покрытой,

ты, что дорогу нашел в царский дом из-под кровли убогой, —

что за сомненье грызет, как от страхов избавиться ваших?

Бейте, и пусть не прейдет вашей страсти любовной услада

(время пришло, и судьбы велят, и вина понуждает),

145 и двулезвейный топор отсечет победителю выю!

Пусть ожидает и вас небес подобная кара, —

есть у преступников срок, покуда Орест подрастает.

Мать, станешь жертвою сына, — его в палача превращает

гибель отца, и с тобой погибнет любовник жестокий,

150 пав от Пилада руки[127] (мне поверьте), Орестова друга.

Он же в другое безумье[128] впадет, — да будет очищен!"

Так изрекла и среди корабельных канатов свалилась.

Речи пророческой в страхе негодная внемлет царица;

бледность покрыла ей вновь ланиты, и в сердце жестоком

155 жажда убийства растет; любовная страсть понуждает,

страх неуемный свирепствует в мыслях ее беспокойных.

С виду веселая, в дом возвратилась, мрачнея душою,

в страхе царица; в чертог со вздохами тяжкими входит,

стон подавляет в груди[129]; на лице же — притворная радость.

160 "Что там за слухи, молва какие приносит известья?" —

уши свои навострив, Эгист вопрошает распутный.

Свой прикрывая обман уловкою, полу присущей,

так начинает она: "Скажи, что, по-твоему, делать?

Гибнем мы: кончив войну, вернулся супруг-победитель;

165 ревностью злой уязвлен, он грозит на аргивян подвластных

строгих законов узду надеть целомудренных нравов.

Кто за чужую вину отомстил[130], на какую тот меру

в собственном деле пойдет? И умрем мы с тобой без отмщенья[131],

наша погибнет любовь, ибо тотчас в неистовстве страшном

170 гибелью нас поразит Атрид: он мечом смертоносным

смеет виновных карать. Нет надежды другой на спасенье[132],

как пренебречь нам обоим спасеньем и жизнью самою.

Пусть же тирана сразим в сиянии славной победы,

пусть он на землю падет, не зная про наши объятья;

175 столь уж Атрид вознесен успехом[133] на поприще бранном,

столь возгордился своей победой над домом Приама,

что безразлична ему цена человеческой крови.

Из-за тебя же слыву я порочной и стыд потеряла,

но не хочу растерять плоды измены преступной.

180 Хоть на словах я храбра, перед делом самим цепенею;

общим все стало у нас, мы едины и в жизни и в смерти,

общее счастье навек и общую делим опасность,

жребий единый у нас: велю и прошу в то же время,

как говорит пастуху царица, гонимая страхом

185 смерти своей, подчинясь вечной слабости женского пола.

К делу зову я тебя надежному — к жизни спасенью,

чтоб не погибнуть и мне кровавою смертью с тобою,

ибо и сам ты падешь со мной, изменник несчастный,

лишь возвратится Атрид; нас вырвать сумей из могилы.

190 Труд не велик уложить[134] победителя острым железом:

тот, кто врага одолел, стал беспечен, в спокойствие дремлет

и, никого не боясь, в засаду легко попадает.

Нет супостата тебе: Орест еще мал несмышленыш,

пеплом одна стала дочь[135] в далеком храме Дианы,

195 дочь же другая — бессильная, робкая; что она смеет?

Также Атрид Менелай далеко на чужбине блуждает[136].

Что б ты ни сделал, свершишь безнаказанно, и преступленье

будет наградой тебе, а не карою; станешь счастливо

царством Атрида владеть и дворцом богатым микенским.

200 Дам тебе свежий пример: живет себе вволю Спартанка[137],

гибели многих предав, царей и простого народа,

сколько, — не счесть, а живет себе в счастье и в полном покое.

Греков своих не боюсь: я ведь сына спасаю Тиеста[138]".

Так говорила жена — загорелась надежда в Эгисте.

205 "Средством, скажи мне, каким, — говорит он, — смогу я исполнить

тяжкое столь преступленье? Прикончить царя — вот задача,

если к себе во дворец, к тому же, с триумфом вернется".

Путь открывая убийству, преступная молвит царица:

"Прахом сражений запятнан[139], в одежде, пропитанной кровью,

210 царь возвратится жестокий, — сменить ее надо немедля;

тунику чистую дам, воротник же зашью я заране