Мифы Келенора - страница 10
— Это, Лиска, поглядь, что делает высокочтимый фа, и замотай коням ноги.
— Сделаю, дядько!
Девушка берет бутыль с настоем, бежит вдоль каравана, раздавая приказания возницам.
После остановки двинулись бодрее.
На переправе через Ут-Иин кони понесли.
Пенный поток бурлил на мелководье, кружил водоворотами. А дно еще покрыто льдом: зимой река здесь полностью промерзает, и карзы рискнули перебираться на другой берег по этой ненадежной дамбе. Привычные к подобным дорогам северные кони быстро перетащили тяжелые сани. Но вэльские рысаки испугались. Правая пристяжная поскользнулась, рухнула на колени. Левый взвился на дыбы, затанцевал, ринулся вниз по реке — туда, где поток низвергался с ледяного обрыва…
Лиин обезумевшей кошкой спрыгнул с облучка, ухватил буяна за недоуздок, повис всем телом. Да что толку! Подошвы скользили, молодого гри с ного до головы обдавало талой водой. Словно ребенок, закричала пристяжная, так и не сумевшая подняться на ноги.
Больше Лиин ничего не помнил…
Очнулся он на карзских санях. Будущего Владыку земли заботливо раздели и укутали в сухие меха. Качалось небо над головой, качались вершины елей. С огромным трудом он поднял голову, но увидел лишь покачивающиеся косы сидящей на передке Лиски.
— Как мои кони? — Окликнул девушку гри.
Карзка обернулась:
— Ожил, фа? Хорошо кони. Живы. Дядька вас в локте от обрыва выловил… Только коляска разбилась. И кобылица бок ободрала. Да ничо, я ей бок полила из пузыря твово… И тебе голову помазала. Взяла снадобье, когда твои пожитки в сани склали. Это ничо?
— Это хорошо, Лиска. Правильно. — Произнес Лиин и снова впал в забытье.
На привале карзы выпили хлебной водки и теперь пели. Хорошо пели. Складно.
Мощные басы дружно повторяли мелодию, но вел песню, временами взлетая на совсем уже невозможную высоту, чистый голос Лиски.
«Дорога на Саларкан… Дорога на Саларкан…»
Последний слог рассыпался хрустальными осколками.
Мирлирин осторожно пошевелился. Голова уже почти не болела. Осталась лишь сонная истома. Как хорошо лежать и слушать, как поют карлики…
— Завтра придет теплый ветер. — Произнесла девушка, когда песня была допета.
— Откуда ты знаешь? — Гри откиднул меховое одеяло, пересаживаясь поближе к костру и к Лиске.
— Я слышу такие вещи. Когда будет ветер, когда начнется буран…
— Но ты же — не из рода Владык?
— Не знаю… Вроде в родне — все карлики. Просто слышу. И как трава растет слышу, и как деревья гонят сок к листьям…
Лиин пристально посмотрел на девушку. Коренастая фигура, широкие скулы, темно-серые глаза под густыми бровями… Она не может быть даже отдаленным потомком гри. Но в ней есть Дар.
— Дядька говорит, что я вроде как чокнутая, — рассмеялась Лиска. — Неправильная. Слишком песни люблю, да по лесу бродить в одиночку. Говорит, меня лесной дух приворожил да испортил. Только не видела я того духа…
— Хочешь, научу приманивать хорошую погоду?
Лиска не поверила, расхохоталась. Куда ей? Она же — не Владыка. Просто умеет красоту видеть…
— А ты, фа, не зря из-под шкур вылез? Застынешь… Весенняя лихорадка — страшное дело! Дай-ка одеяло принесу…
— Постой! И что же ты сейчас слышишь?
— Земля просыпается. Проснется скоро… Совсем весна будет.
Этой ночью Лиин наконец-то и сам почувствовал свою землю. Промороженные до сердцевин деревья пока еще нежились в сонной истоме, дожидаясь, пока последние остатки льда в их жилах вскипят весенним соком. Заканчивалось время холода и мрака, оцепенение спадало, и днем земля жадно впитывала солнечное тепло. Солнца было так много, так что деревья не успевали за ночь вновь заледенеть и уснуть.
Здесь, на Буранном плато, земле нужно столько успеть: отцвести весенними цветами, взойти летним разнотравьем, осыпаться зрелыми семенами… Еще день или два — и взорвется лес буйством поспешной жизни.
Лиин не спал, разговаривал со своей землей, и она отвечал ему — звонким голоском Лиски.