Михал Панек свидетельствует... - страница 11

Я старался изо всех сил, чтобы в голосе не было ни капли волнения. Но подсознательно чувствовал, что человек, сидящий напротив меня, знает больше, чем пока сказал. Кашпар, видимо, выбрал его посредником, который снова должен проверить мою безупречность. Не исключено, что задержали человека из Людвигсбурга и тот все сказал, пришло мне вдруг в голову.

— Но, дорогой Майк, письмо вам мог кто-нибудь подложить, скажем, во внутренний карман пальто, разве нет?

Это замечание уже было гораздо конкретнее и требовало высшей степени бдительности. Я тут же ответил шуткой:

— С вами тоже что-нибудь подобное случалось?

— А знаете, да, — быстро парировал он.

Настало долгое молчание. Мы внимательно наблюдали друг за другом. Я размышлял, не является ли мой агрессивный собеседник тем самым «надежным человеком», о котором писал Фердинанд. Подходящее место тут, конечно, было, да и времени с тех пор, как мне вручили письмо, прошло достаточно. Но Шнейдер, с которым мы беседовали сейчас полунамеками, все же не походил на такого человека. Исключено! Тот сразу же назвал бы пароль, а этот как-то глупо и бессмысленно петляет.

— Так вы действительно не получали никакого письма? — снова прервал ход моих смятенных мыслей его голос.

— Да ведь я вам уже сказал. Но если вы хотите продолжать эту игру, я ничего не имею против. Это очень забавно.

— Нет-нет, не хочу, доктор Майк, — поспешно перебил он меня. — Сменим пластинку. Я тут несу всякую чепуху и чуть не забыл главное: я должен передать вам привет от Эльды...

Шнейдер сунул руку в полуоткрытый ящик стола, вынул маленькую плоскую коробочку и протянул ее мне через стол:

— Это вам от Эльды, на память...

В коробочке лежал медальон, который когда-то носила моя мать. На меня пахнуло воспоминаниями о доме, о беззаботном детстве и семейном уюте.

Значит, это все-таки тот человек, о котором писал Фердинанд! Я готов был обнаружить его в каждом, но только не в Шнейдере. Больше я не мог молчать, я тоже произнес пароль и поблагодарил за подарок.

— Благодарность излишня, доктор, — сказал по-чешски Шнейдер. — Но я надеюсь, что теперь вы мне будете доверять. Этот медальон должен рассеять окончательно все ваши подозрения. И, пожалуйста, извините меня за начало нашего разговора, которое, вероятно, доставило вам несколько неприятных минут. Я должен был испытать вас как моего партнера. И немного наказать за Людвигсбург... С Фердинандом все в полном порядке... Привет от него я передаю вполне серьезно...

Беседа, которая последовала за этим, была похожа как две капли воды на все первые инструктажи разведчиков. Шнейдер мне объяснил, что нужно от меня чехословацкой стороне. Их интересовали, прежде всего, имена, задания и маршруты агентов Кашпара, отправляемых в республику. Специальным пунктом моей информации должен быть сам штаб. Предпочтительнее качество, чем количество информации. Я должен сообщать обо всех кадровых изменениях, а также о новых операциях штаба. Иногда им понадобится подтверждение сведений, получаемых из других источников, или дополнения к ним.

Все эти задачи соответствовали моим возможностям. И технические проблемы — система передачи информации — были сформулированы так, что я мог легко освоить их. Я изучил планы тайников, способ шифровки, планы дальнейших встреч, условия вознаграждения и множество разных других вещей, о которых надо договориться с самого начала.

Потом Шнейдер спросил меня, как я себя чувствую в группе Кашпара и не буду ли теперь испытывать страх, который обычно бывает плохим советчиком. Я откровенно ответил, что Кашпар вызывает у меня некоторые опасения. С одной стороны, создается впечатление, что он мне безгранично доверяет, поручает самые деликатные задания; с другой — я не уверен, что он не знает о моем долголетнем членстве в КПЧ, которое я скрыл от него, и не собирается использовать эти сведения.

Шнейдер стал меня успокаивать. Для Кашпара, мол, самое важное, как ко мне относятся американцы. Отличную рекомендацию мне, как он сообщил, дали сами американские дипломаты, прежде всего посол Хит, пресс-атташе Кливленд и военный атташе полковник Яцевич, которые познакомились со мной в Софии. Что же касается страхов относительно моего членства в партии, то чехословацкие органы госбезопасности сами сделали все, чтобы скрыть его. Вскоре после моего визита к полковнику Майклу в американское посольство в Праге было дано негласное разрешение на мой отъезд за границу потому, что уже тогда не исключалась возможность установить со мной в дальнейшем сотрудничество.