Михал Панек свидетельствует... - страница 2

Особенно хорошо я помню одну из наших ночных встреч. Юрай пришел тогда в приподнятом настроении, с бутылкой коньяку. Еще на пороге он заявил, что он сегодня как будто родился вторично и хочет отпраздновать это событие.

Мы просидели с ним почти до утра, пили, и Юрай рассказывал. Он только что вернулся из очередного путешествия по ту сторону границы, где его чуть-чуть не поймали. Его обстреляли, и надо быть просто дьявольски удачливым, чтобы выбраться из такой заварухи. Обиднее всего, что все это было напрасно — Закольский ему ничего не дал... Впервые после моего нелегального перехода границы я услышал это имя... Инженер Закольский из Братиславы... Мне не удалось скрыть заинтересованность и любопытство.

Не знаю, был ли Савик так потрясен стрельбой на границе, или он сознательно решил быть откровенным, потому что питал ко мне добрые чувства. Как бы то ни было, он нарушил все запреты Кашпара относительно секретности.

Сначала он подтрунивал надо мной, что я, мол, недавно замещал его на свидании с инженером и тоже не имел успеха. Закольский, мол, старый пройдоха, он нас всех водит за нос. У него всегда есть оправдания, но планов аэродрома и мостов он все же не дает. А Кашпару они так нужны! Сам Юрай отправлялся за ними уже семь раз.

Эта новость вывела меня из равновесия. До сих пор я верил, что отношения Кашпара (Кенига) и Закольского носят родственный или дружеский характер. А теперь, оказывается, речь идет о шпионаже. Во время поездки в Братиславу я думал, что улаживаю личные дела полковника, но эти же поручения Савик передавал Закольскому уже семь раз. Задним числом я понял, как смешно выглядел — и перед Закольским, и перед самим собой, и перед Савиком. Я был зол на Кашпара: способ, каким он воспользовался моей неосведомленностью, показался мне отвратительным. Но Савик (Томми) пытался меня успокоить. Он уверял, что Кашпар интересуется не только мостами и аэродромами, но заботится и о своих знакомых, хочет им помочь. Однако Янко, о котором и я выспрашивал Закольского, решительно отказался покинуть родину, хотя утратил свое высокое положение в обществе. Зато «профессор» уже находится на пути к нам: это Клара Федакова, сестра супруги Кашпара, бывшая служащая министерства народного образования. Полковник пригласил ее в Дармштадт и обеспечил ей место в штабе. Вскоре я буду иметь случай познакомиться с ней лично, говорят, она не только красива, но и умна.

Я поблагодарил Юрая за то, что он открыл передо мной такие приятные перспективы, — тогда я еще не подозревал, что мне действительно придется добиваться расположения Клары Федаковой.

— Во время последней поездки я разговаривал с Фердой, — бросил Савик как бы мимоходом.

Я не понял его и переспросил:

— С кем ты разговаривал?

— С твоим братом...

Если бы в эту минуту грянул гром, я вряд ли протрезвел бы так молниеносно. Вот где была причина ночных бесед Томми со мной!

— Я получил у него кое-какие твои документы... Партизанское удостоверение, два школьных табеля...

Я с трудом проглотил слюну. Вероятно, в моем лице не было ни кровинки. У брата не было никаких документов, которые могли бы мне повредить в глазах американцев. Но зачем все это им понадобилось?

— Полковник в тебя просто влюбился, но все-таки проверяет, — как бы угадав мои мысли, сказал Томми.

Я был ему бесконечно благодарен за предупреждение. Теперь я слушал рассказ Томми с пятого на десятое и пытался привести в порядок мысли, роившиеся в голове. Мучил один вопрос: знает ли Кашпар, что я был с 1931 года членом Коммунистической партии Чехословакии? После оккупации я состоял в смиховской районной организации в Праге, затем — в партийной организации министерства иностранных дел. Что ты ответишь, если тебя спросят, почему ты скрыл это обстоятельство? — задал я себе вопрос. Ведь при допросе в лагере достаточно перебежчику сообщить, что он был членом комсомола, Общества чехословацко-советской дружбы или профсоюза, и на него уже смотрели как на коммуниста. Да, конечно, все дело в этом. Я не хотел, чтобы меня считали коммунистом, не хотел сразу же закрывать себе пути к карьере. Кто бы взял меня в штаб Кашпара с ярлыком коммуниста?