Милее всех роз - страница 62

— Ой, не надо про «прямо и прямо»! — воскликнул Нейл.

— «Dritto, sempre dritto!» — повторили они хором.

Они хихикали до самого пансиона. Но тут обнаружились некоторые сложности. Хозяйка пансиона, маленькая рябая старушка по имени синьора Антония, потребовала заполнить анкету и предъявить удостоверение личности, чтобы доказать, что это действительно кредитная карточка Нейла.

— Ну ладно, — сказал он Марго, — ты иди наверх, а я тут разберусь с местной бюрократией. Мне все равно надо еще позвонить по телефону.

— Да-да, — по-матерински закивала синьора Антония. — Вы, синьорита, выглядите ужасно усталой. Stancha morta — до смерти устали! Братец говорит, вы издалека приехали. Идемте, идемте, я покажу вам вашу комнату.

Она проводила Марго в номер с двумя узкими кроватями и крошечной ванной. Марго из вежливости пыталась слушать синьору Антонию, которая с гордостью демонстрировала ей доисторический смеситель, душ, сработанный еще рабами Рима, и, наконец, последнее достижение: занавеску перед ванной! Потом хозяйка удалилась, радушно пожелав приятного сна.

Марго и в самом деле твердо решила улечься спать. К тому времени, как Нейл поднялся в номер, она уже приняла душ и переоделась в ночную рубашку.

— Осторожнее с душем, — предупредила она. — Вода идет либо ледяная, либо сразу кипяток.

— Скажи спасибо, что она вообще идет, — Нейл косо поглядел на узенькие кроватки. — Они действительно такие неудобные или это только так кажется?

— А какая разница? — Марго плюхнулась на постель в полной уверенности, что заснет в тот же миг, как ее голова коснется подушки. Но в поясницу ей тут же уперлась какая-то пружина. А еще хуже было то, что в окно лился яркий свет и бил прямо в глаза.

Нет, так уснуть невозможно. Что это еще за фонарь? Марго встала и прошлепала босиком к окну, задернуть занавеску. И остановилась в изумлении. За окном был небольшой сад, а над садом висела огромная золотая луна.

Это было так красиво, что ее усталости как не бывало. Она высунулась в окно, облокотившись на подоконник, и тут в саду, залитом лунным сиянием, послышались трели соловья, такие сладостные, что у нее защемило сердце. Ей вспомнились строки из «Ромео и Джульетты», давным-давно заученные на уроках литературы:

Марго вдруг обнаружила, что Нейл стоит у нее за спиной. Она и не слышала, как он вышел из ванной. Он назвал ее по имени, и от того, как он это произнес, у Марго екнуло сердце. Нейл положил ей руки на плечи, и от этого прикосновения спать ей расхотелось окончательно.

Марго обернулась. Волосы у него были влажные после душа. Кроме банного полотенца на бедрах, на нем ничего не было. Свет луны смягчал его резкие черты и серебрил серые глаза.

— Марго, — шепнул он еще раз.

И она оказалась в его объятиях. Это место словно специально предназначалось для нее — она хотела бы провести всю жизнь вот так, прижавшись к его груди.

Поцелуи Нейла пахли хмелем и страстью. Его пальцы нежно касались ее волос, ее спины, ее рук — казалось, он играл на ее теле, словно на чуткой арфе. И мягкие волны желания разбегались по ее телу в такт с этой неслышной музыкой.

Аромат жимолости и роз окутывал их. Нейл чувствовал, как под полупрозрачной ночной рубашкой бешено бьется сердце Марго. Он жаждал слиться с нею, чтобы она стала частью его тела. Когда он наклонился и поцеловал ее, его охватило почти пугающее по своей силе чувство.

Марго откинулась назад и упивалась его поцелуями. Снова вернулись те чувства, что охватили ее в саду у графини, и эта первобытная, неукротимая страсть была под стать волшебной ночи, что окружала их. Они прижались друг к другу так крепко, что Марго уже не понимала, где кончается она и начинается Нейл. Соловей умолк, и лишь их прерывистое дыхание и гулкое биение сердец нарушало ночную тишину.

— Ты ведь знаешь, как ты нужна мне, — шептал Нейл. — Ты мне очень нужна, Марго!

Его низкий голос прервался, но это молчание было красноречивее любых слов. А ее чувства к Нейлу нельзя было бы выразить словами, ибо они были уже за пределами разума. Она не могла насытиться вкусом его губ, его близостью, ее стремление к нему было уже выше простой физической страсти. Если это не любовь, тогда что же это?