Мир теней - страница 27

Адам принял задумчивый вид:

- В самом деле? А я считал, что самоубийц отправляют в чистилище.

- Да нет же, тупица. Почему, как ты думаешь, монсеньор Константин не позволяет Келли провести эту ее глупую панихиду? Самоубийство – смертный грех. Монсеньор не разрешит увековечить память о самоубийце в своей церкви. Он даже не дал родителям Хизер похоронить ее в освященной земле. – Ки-Ки закатила багровые глаза. – Уж на что я не любила Хизер, но монсеньора Константина я просто ненавижу, а его тупые правила и того больше. Подумываю написать об этом статью и озаглавить ее «Отец, Сын и Святой Ханжа».

Другие девочки нервно захихикали. Я подождала, пока они стихнут, и спросила:

- Почему она себя убила?

Казалось, Адам поскучнел.

- Из-за Брайса, конечно. Он с ней порвал.

Хорошенькая чернокожая девочка по имени Бернадетт, которая возвышалась над нами, словно башня, наклонилась с высоты своих метра восьмидесяти пяти и прошептала:

- Я слышала, он сделал это в пассаже. Вы можете в это поверить?

Вмешалась другая девочка:

- Ага, в канун Рождества. Они делали рождественские покупки, и она показала ему кольцо с бриллиантом в витрине у «Бергдорфа», типа «Хочу такое». Он и обалдел, я думаю, – понимаете, это же было ясно как день, что кольцо-то из тех, что дарятся в честь помолвки, – и тут же с ней порвал.

- И поэтому она пошла домой и застрелилась?

Я нашла эту историю весьма неправдоподобной. Когда я спросила Ки-Ки, где нам полагается завтракать, если, не дай Бог, пойдет дождь, она заявила, что всем приходится есть в своих кабинетах, а монахини приносят всякие настольные игры типа «нардов», чтобы народ не скучал. Я гадала, не была ли и эта история такой же выдумкой, как байка о завтраках в дождливые дни. Ки-Ки как раз из тех девочек, которые не откажут себе в удовольствии солгать новенькой – не со зла, а просто, чтобы позабавиться.

- Не сразу, - ответила Ки-Ки. – Она какое-то время пыталась с ним помириться. Названивала ему чуть ли не каждые десять минут, пока, наконец, его мама не сказала ей, чтобы она больше не звонила. Потом Хизер стала посылать ему письма, угрожая что-нибудь сделать – ну, знаешь, типа убить себя, если он к ней не вернется. Когда он не откликнулся, она взяла папашин сорок четвертый, поехала к дому Брайса и позвонила в дверь.

На этом месте рассказ подхватил Адам, поэтому я поняла, что в деле, похоже, будет фигурировать пролившаяся кровь.

- Ага, - продолжил он, вскакивая и изображая, как все происходило, при этом пачка «Читос» служила пистолетом. – Мартинсоны праздновали Новый год – был как раз вечер тридцать первого декабря, – поэтому они все были дома и все такое. Открывают они дверь, а на пороге сумасшедшая девица с пистолетом у виска. И заявляет, что если они не позовут Брайса, то она спустит курок. Но позвать-то Брайса они не могли, поскольку отправили его в Антигуа…

- …надеясь, что малость солнца и серфинга успокоят его пошатнувшиеся нервы, - вставила Ки-Ки, - поскольку ему, знаете ли, сейчас надо думать о поступлении в колледж. Не хватало парню к тому же напрягаться из-за какой-то преследующей его девчонки.

Адам злобно зыркнул на перебившую его одноклассницу и продолжил, держа «Читос» у виска:

- Короче, со стороны Мартинсонов это было огромной ошибкой. Как только она услышала, что Брайса нет в стране, так тут же нажала на курок и разнесла себе заднюю часть черепа, забрызгав мозгами и всяким дерьмом рождественскую гирлянду, которую Мартинсоны натянули в честь праздника.

На этом месте все, кроме меня, застонали. У меня же на уме было другое.

- Пустой стул в классной комнате. Возле этой, как там ее, Келли. Так это место той мертвой девочки?

Бернадетт кивнула:

- Ага. Вот почему мы подумали: так странно, что ты прошла мимо него. Словно знала, что там когда-то сидела Хизер. Мы все решили, что ты экстрасенс или типа того…

Я не соизволила объяснить им, что причина, по которой я не села на место Хизер, не имеет ничего общего с экстрасенсами. Вообще-то, я им ничего не сказала. У меня в голове крутилась другая мысль: «Вот это да, мамочка, как мило с твоей стороны рассказать, почему это вдруг для меня освободилось место, хотя прежде школа была так переполнена, что не могла позволить себе взять еще одного ученика».