Мировая история и социальный интеллект - страница 34
сегодня там очень часто в результате народного недовольства власть
захватывает какой-нибудь харизматичный лидер или полковник,
который в отсутствии пожизненного, свойственного только монархии,
права на власть всячески подавляет своих политических оппонентов,
прессу и население. Делая это до тех пор, пока не умирает
естественной смертью или не будет низложен в результате массовых
беспорядков, после которых, через некоторое время, ему на смену
придет сходного типа правитель.
В странах с низким уровне социального интеллекта и, как следствие,
недостатком социального капитала, общественное мнение, без
которого невозможна устойчивая демократия, слабо и неспособно
подменить собою страх перед Богом и деспотом. Их утрата, по
западным рекомендациям, каждый раз приводит к смутам и периодам
нестабильности, а бесчисленные бессмысленные и самонадеянные
попытки изменить постоянную (культурную) часть нравственной
системы – к социальной аномии (полному распаду общественных
связей).
Недавно американские социологи проводили одно интересное
исследование, в ходе которого выяснили, что атеисты и их дети не
менее нравственны и добропорядочны, чем их верующие сограждане.
Но на Востоке, в виду низкого уровня доверия и клановости,
нравственное отношение к посторонним людям – нонсенс, а
действенная защита человека и его имущества от людей их других
кланов там – угроза мести, страх перед деспотом и Аллахом. Западная
культура индивидуализма и атеизма, попадающая на Восток
посредством фильмов, Интернета и телевидения, разлагает местное
общество, и тут уместно будет привести слова Тацита, сказанные им о
политике Римской Империи в отношении местного (кельтского)
населения Британских островов в I веке: “И то, что было ступенью к
порабощению, именовалось ими, неискушенными и простодушными,
образованностью и просвещенностью” (Агрикола. 22). Вообще,
концепция по демократизации и доктрина прав человека, за всем их
гуманизмом – на редкость универсальное и эффективное
внешнеполитическое средство: если на территории геополитического
противника удается установить устойчивый демократический режим, то
уменьшаются социальные издержки взаимоотношений между странами;
если этого не получается достигнуть, тогда соперник окажется истощен,
ослаблен и не способен противостоять Западу.
ГЛАВА VI
“КОНЕЦ ИСТОРИИ” ФРЕНСИСА ФУКУЯМЫ И
“СТОЛКНОВЕНЕИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ” СЭМЮЭЛЯ ХАНТИНГТОНА
Со времени окончания «холодной войны» между двумя крупнейшими
геополитическими державами второй половины 20-го столетия,
Советским Союзом и Соединенными Штатами, в самом конце 80-х
годов, в основе которой лежало противостояние идеологий
(проповедуемого первыми автократического типа социализма и
придерживающихся вторыми либеральной демократии), были
предложены две завоевавшие немалую популярность теоретические
модели. Обе они были призваны предсказать будущие социальные
изменения в разных странах и регионах мира, а также основные
тенденции мировой политики будущего. Первая из них – модель «конца
истории», основывающаяся на концепции «последнего человека», по
сути, предусматривала расширение зоны устойчивой либеральной
демократии; вторая – модель «столкновения цивилизаций»,
базирующаяся на старой концепции «мира цивилизаций»,
представляла мир в виде обособленных культурных зон с
многочисленными, продолжительными и ожесточенными конфликтами
на их периферии. Ниже последовательно подробным образом
изложены обе теории и представлены разнообразные возражения в
отношении прогностической силы последних.
Раздел I
Конец истории и последний человек
Первоначально теория конца истории была изложена Фукуямой в
вызвавшей широкий мировой резонанс небольшой статье,
напечатанной в одном из американских журналов в 1989 году. В ней он
отмечает, что в двадцатом веке мир был охвачен идеологическим
противостоянием: либеральная демократия сначала боролась с
абсолютизмом, затем с коммунизмом и фашизмом (как, впрочем, и они
между собой и с первым). Однако конец века, по его мнению,
характеризовался неоспоримой победой экономического и
политического либерализма: “То, чему мы, вероятно, свидетели, - не
просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной