Мировая история и социальный интеллект - страница 37
одной стороны, развитие науки определяется неустранимым желанием
людей потреблять экономические блага и жить в безопасности, а с
другой – невозможно запретить или утратить открытый Бэконом и
Декартом научный метод, который даже при потере значительного
массива знаний позволит восстановить последний (Часть вторая. 6) .
Таким образом, научные открытия, передовые технологии и
рациональная организация труда гомогенизируют мир (Часть вторая.
10). И если вдруг остановится процесс экономической гомогенизации,
разрушающий старые социальные связи и культуру, то окажется под
угрозой и гомогенизация мира (Часть четвертая. 22)
Однако развития науки и технологии, придающих истории
универсальность и направленность, недостаточно: ведь технологически
развитое капиталистическое общество может быть и недемократичным,
например, Япония времен Мэйдзи, имперская Германия или
сегодняшние Сингапур и Таиланд. Экономическая трактовка неполна и
неудовлетворительна; она не способна объяснить, почему люди
становятся приверженцами демократии. По этой причине Фукуяма
переключает свое внимание на человека, пытаясь отыскать причины
исторических изменений (эволюции идеологий и общественно-
исторических форм правления) в его природе. Он погружается в
политическую философию прошлого и анализирует прежние концепции
человека и их связь с теориями правления.
У Гоббса человек прежде всего стремится к удовлетворению своих
потребностей в пище и крове, а так же самосохранении, а иногда
гордости и тщеславия, которыми он готов пожертвовать ради первых.
Сходного мнения придерживался и Локк, который, правда, к первичным
потребностям – потребности в еде, крыше над головой и безопасности
– добавлял и страсть к накопительству разнообразных экономических
благ. Фукуяма отказывается от такого взгляда на человеческую
природу, солидаризуясь с Платоном и Гегелем. Первый из них в своей
“Республике” отмечал, что у человеческой души есть три части:
желающая, разумная и третья, которую он назвал «тимосом»
(духовностью); последняя заключается в оценке предметов, принципов,
людей, а так же склонности к самооценке и признанию таковой
окружающими (если с ними обращаются так, как будто они имеют
меньшую ценность, то это пробуждает гнев).
Эту черту человеческой природы (жажду признания) отмечал и Гегель;
по его мнению, именно она с самого начала истории вела человека в
кровавые смертельные битвы за престиж. Но самое главное: в отличие
от Гоббса и Локка, Платон и Гегель, а вместе с ними и Фукуяма
утверждают, что гордость, тщеславие, «тимос» или «жажда признания»
настолько важны, что не могут быть подчинены прочим казалось бы
более насущным человеческим желаниям.
Далее Фукуяма излагает социально-историческую теорию Гегеля,
согласно которой «борьба за признание» между людьми лежит в основе
исторического процесса, то есть последовательной эволюции
идеологий и форм правления, призванных разрешить проблему
признания одних за счет других и придти, в конечном счете, к
всеобщему равному признанию. После первой смертельной схватки
между людьми только за престиж мир поделился на господ и рабов; со
временем первые стали ленивыми, а последние через труд,
компенсируя свое рабское состояние, получили власть над природой и
создали христианство, предоставляющее всем после смерти свободу и
равенство перед Богом; впоследствии французская революция
перенесла идеи равенства и свободы в земную жизнь (Часть третья.
18).
Таким образом, только демократия, в основе которой лежит равенство
прав и взаимное уважение, позволяет разрешить все противоречия
посредством всеобщего признания. Между тем, «жажда признания» при
либеральной демократии естественным образом перенаправляется из
преимущественно политической сферы в целый ряд других,
способствуя научным открытиям, успехам в бизнесе, музыке и
литературе, в деле защиты страны. Каждый из живущих в таком
сообществе индивидов и есть «последний человек».
Теперь необходимо сказать несколько слов о том, как Фукуяма
понимает феномен культуры и оценивает влияние культурных
факторов на исторический процесс (в особенности на принятие
различными народами либеральной демократии). По его мнению,