- Есть! - выдохнул Белкин в телефон. - Николай Адамович, здравствуйте!..
Он метнулся по комнате туда-сюда и с трубкой в руках выскочил в коридор.
- Вы её уничтожили? - спросил Самсонов.
- Вчера, - ответил Каратаев. - Сколол всю надпись до основания, обломки выбросил в реку. Как Глушко голову второй жертвы. Остался камень, и ничего под камнем. В лучшем случае, стопка неких странных фотографий. Но не исключено, что это фотографии того самого памятника, который один непризнанный переводчик установил некогда над своим отвергнутым переводом. Или чего-нибудь в том же роде. Короче, её нет и, боюсь, не было. Полагаю, вам стоит остановить своего друга, в настоящий момент он ставит себя перед своим Николаем Адамовичем в крайне неловкое положение.
- Мы сейчас уйдём, и я всё скажу ему на улице. Не хватало вам тут ещё скандала.
- Почём вы знаете, - мрачно сказал Каратаев, - может, мне любопытно было бы пополнить запас жизненных впечатлений?
- Как угодно, - ответил Самсонов. - Смотрите только, чтобы они не стали у вас последними. Ещё что-нибудь хотите мне сказать?
- Пожалуй. Вы - ну вам самому виднее, каким знаком эта могила стала для вас. Для Глушко это был знак сделаться убийцей, для вашего приятеля - позвонить Николаю Адамовичу. Для Амброза Бирса - стать Амброзом Бирсом. Ну а каким знаком она стала для меня, я окончательно понял только вчера.
- А как же в таком случае прах, который должен был вернуться под камень со своим именем, как домой?
- Завтра поеду заказывать памятник, - ответил Каратаев. - Кстати сказать, в копеечку влетит, делать-то нужно на века. Я могу пока заплатить сам, а вы свою долю вернёте позже, когда сможете.
- Всё! - влетел в комнату Белкин. - Естественно, пока не верит, но согласился встретиться.
- Нет, почему же, - успел ответить Каратаеву Самсонов. - Я привезу деньги прямо сегодня.