Могилы из розовых лепестков - страница 12

Мои руки дрожали, когда я перечитывала последнее предложение. А потом мурашки побежали по каждому дюйму моей кожи.

Это было полное безумие! В этой книге не было смысла, и всё же в ней было слишком много смысла. Что я должна была делать с этой информацией? Признать, что мама, возможно, была права? Что волшебные существа ходили по Земле? Я закрыла книгу и бросила её в ноги. А потом я просто уставилась на нее и прокрутила в голове лепестки роз и «шутку» Круза, пока мой мозг не начал пульсировать. Массируя виски, чтобы облегчить боль, я пришла к выводу, что Круз читал эту книгу, и что мама исследовала сохранение рода.

Я подумала о последнем сообщении, которое она оставила на моем телефоне. «Кэт, я кое-что обнаружила…» Казалось, у неё перехватило дыхание. «Что-то невероятное. И я умираю от желания рассказать тебе. Перезвони мне. Я люблю тебя».

К тому времени, как я перезвонила ей, потому что я редко проверяла свою голосовую почту, мама была мертва. Это то, о чём она хотела мне рассказать? Открыла ли она гроб? Было ли там тело?

— Ух, — простонала я, как раз в тот момент, когда на моём телефоне появилось текстовое сообщение.

«Ты так и не перезвонила мне». Оно было от Блейка.

Я проверила время: 3:40 утра.

«Иди спать. Всё хорошо» написала я в ответ, хотя всё было не так хорошо.

Снег всё ещё падал. В свете луны он ярко сиял. Когда я подошла, чтобы задёрнуть шторы, кое-что привлекло моё внимание. Тёмная фигура со светлой кожей. Человек кружил вокруг рябиновых деревьев. Я прищурилась и разглядела чёрные волосы и широкие плечи. Что Круз делал на улице посреди ночи? Я уловила свечение сотового телефона, который он поднёс к уху. Я приоткрыла окно, чтобы услышать его. И действительно, его голос донёсся до моей комнаты. Однако он не говорил по-английски. Он говорил на каком-то иностранном языке, похожем на латынь.

Я была так занята подслушиванием, что не успела среагировать достаточно быстро, когда он обернулся и поднял глаза. К тому времени, как я задёрнула занавески, я поняла, что меня заметили. Я мерила шагами комнату. Искушение встретиться с ним лицом к лицу пересилило желание спрятаться. Задвинув толстую книгу под кровать, я накинула красный свитер, который бросила на спинку стула, и на цыпочках спустилась по лестнице. Она скрипнула только один раз. Я проверила папину дверь. Когда она оказалась закрытой, я бросилась в гостиную, натянула ботинки, обмотала шею шарфом и распахнула входную дверь.

Круз стоял прямо там, очищая свои ботинки от лишнего снега.

— Какого чёрта ты делаешь на улице в такой час? — прошипела я.

— У меня были проблемы со сном, — сказал он, входя. — Очевидно, у тебя тоже.

— С кем ты разговаривал?

— Ты учишься на детектива или на врача? — он снял кожаную куртку и повесил её в шкаф.

— Отвечай на вопрос, — сказала я, скрестив руки на груди.

— Я не понимаю, почему я должен тебе объяснять, Катори.

— Потому что ты остаёшься под нашей крышей. И сейчас четыре часа утра. И ты шнырял снаружи.

— Я позвонил другу. И я вышел на улицу, чтобы не рисковать разбудить тебя или твоего отца.

— На каком языке вы говорили?

— Не то, чтобы мне не нравилось твоё любопытство, но почему ты не спишь?

Мои щёки вспыхнули.

— Я… ты… Я читала. А потом я услышала тебя.

— Что ты читала?

— Книгу.

К счастью, он не спросил, какую книгу.

— Что ты имел в виду, говоря, что ещё не связан с Вудсами? — спросила я, опустив руки.

— Мои родители работали на Лайнуса Вудса, так что я вырос с двумя его детьми.

— Ты дружишь с Эйсом и Лили?

Круз кивнул.

Дети Вудсов были похожи на членов королевской семьи — знаменитых и в то же время таинственных. Их мать была известной актрисой и моделью, которая вышла замуж за богатого и влиятельного Лайнуса Вудса, человека, у которого была доля в каждой американской многомиллиардной компании. Некоторые говорили, что у него острый глаз на поиск блестящих возможностей, в то время как другие предполагали, что он умеет шантажировать и убеждать. Я придерживалась мнения других.

— Они такие же отвратительные, как выглядели на развороте «Ярмарки тщеславия»? — спросила я.

Его губы изогнулись в улыбке.