Молодая вдова (СИ) - страница 9

— Для того чтоб заключить брачный союз, не обязательно ехать в Лондон, — заявила она расчетливым тоном.

— Что вы имеете в виду? — воззрилась на нее Клотильда, не понимающим взглядом. Графиня выдержала эффектную паузу, но не успела она открыть рот, как раздался тонкий, немного заикающийся, почти детский голосок со стороны леди Базель:

— Я мог-гу жениться на Мартинике… Е-е-если это позволит ей сохранить с-свое состояние, я готов пойти на это… Б-безусловно, если она с-са-сама з-за-захочет… Мне только т-трид-дцать…

Все головы повернулись в это момент в сторону говорящего, поскольку это был не кто иной, как лорд Лесли Базель, никогда не открывающий рта без разрешения дорогой матушки. Однако в это раз, судя по краске, которая заливала его круглое лицо, и виноватому выражению на лице леди Базель, это была его собственная инициатива.

Графиня Кентервиль, с трудом скрывая раздражение в своем голосе, прервала тишину, повисшую вслед за этим заявлением:

— Безусловно, лорд Лесли. Вы в состоянии это сделать. Однако я хотела предложить более подходящую кандидатуру на эту роль — виконта Ландмана.

Взоры всех присутствующих обратились в сторону графини, и она продолжила, дабы пояснить:

— Я имею в виду, что для поисков мужа необязательно отправляться в столицу. Тем более, что оказавшись там, ее светлость будет осаждаться толпой женихов, намерения которых будут не самыми благовидными. Мы, как сопереживающие ей люди, просто обязаны подобрать наиболее лучших кандидатов.

— Под наиболее подходящим кандидатом вы имеете в виду своего племянника? — прервала ее леди Базель.

— Да, я имею в виду именно Эдуарда, виконта Ландмана, своего племянника, — твердым голосом ответила графиня Кентервиль, — ему только исполнилось тридцать два и он как раз находиться в поиске подходящей невесты. Кроме того, он искренне сопереживает ее светлости…

— Но, осмелюсь спросить, — продолжила леди Базель, на этот раз в ее голосе появились стальные нотки: — почему вы считаете, что ваш племянник более подходящая кандидатура в мужья, чем мой сын?

Прежде чем графиня Кентервиль нашла, что ответить, в разговор вступил Грегори:

— Насколько я помню, дорогая матушка. Еще семь-восемь лет назад вы не считали Мартинику подходящей партией для моего кузена. Неужели нынешнее ее положение в обществе и будущее богатство заставили вас пересмотреть ваши взгляды?

Графиня никак не ожидала подобного подвоха со стороны собственного сына, пришлось выкручиваться из сложившейся ситуации, пока окружающие не заинтересовались подробностями давней истории.

— Я тогда несколько заблуждалась, что свойственно каждому человеку. Кроме того, на тот момент виконт был слишком молод для женитьбы.

— Именно поэтому вы настояли на его помолвке с леди Оруэлл. Да, матушка? — не унимался Грегори, которому изрядно надоели закулисные интриги матери, — Более того, если судить по положению в обществе, ни лорд Лесли Базель, ни виконт Ландман явно не дотягивают до статуса вдовствующей герцогини Сомерсет. Почему вы не желаете присмотреть для нее более родовитого жениха?

— Грегори, перестань! — перебила его Мэри, вмешавшись в разговор, — Мартиника никогда не согласиться стать женой надутого индюка, которому просто посчастливилось родиться в правильной семье. А вот с Эдуардом ее столько связывало… Они выглядели такими счастливыми вместе раньше.

Ее муж воззрился на леди Кентервиль с неодобрением, Мэри заметив это продолжила: — Ну и что же, ты смотришь на меня с таким осуждением? Неужели из присутствующих кому-либо не известно, что ее светлость до замужества была помолвлена с лордом Ландманом, пусть и неофициально?

При этих словах Мистер Пибоди и леди Базель одновременно неловко кашлянули. Поверенный, тот час же обратившись к Эммету, произнес:

— С разрешения вашей светлости, я покину вас. Мне сегодня предстоит еще много работы.

Не получив возражений, мистер Пибоди покинул гостиную, а лицо Мэри залила краска смущения, опять она проболталась о том, что лучше держать в секрете.

Леди Базель же, с выражением явного недовольства начала тираду, превозносившую достоинства ее сына. Чем больше она говорила, тем больше сгибалась спина лорда Лесли, а лицо его приобретало насыщенный бордовый оттенок. Казалось, он с большим удовольствием провалился бы на месте, если бы это было возможным.