Молодой лес - страница 28

Я и сам не знаю, когда началось празднество, что предшествовало моему выступлению, было ли о нем объявлено? И вообще было ли какое начало? Помню только, что я неожиданно очутился на трибуне, сколоченной из ящиков. Там простоял я несколько минут над толпой, ожидая, пока она немного утихнет. Но люди еще с утра так расшумелись, что их, казалось, уже ничто не могло утихомирить. Шум все усиливался. Но вот несколько раз в зале прозвучало мое имя. Я решил не ждать и начал говорить, стараясь перекричать стоящих в зале. Вначале я почти не слышал себя среди сотен голосов. Я напрягался, чтобы перекричать дружный гомон людей и заставить их слушать меня. Чем дольше я говорил, тем отчетливее слышал свой голос. Люди успокаивались, и вдруг неожиданно наступила тишина. Это смутило меня, я остановился, чтобы подобрать фразу. И вдруг увидел Весну. Я замахал руками, как дирижер, и соскочил с трибуны.

Как вести себя дальше, что делать? Боюсь ее близости и в то же время счастлив, что она здесь. Неужели сегодня мы будем отделены друг от друга толпой? С этим я не могу примириться. Подойти к Весне не смею. Просто подойти и остановиться возле нее, когда люди не спускают с меня глаз? Чувствую, что снова начинаются мои старые терзания.

Хочу украдкой взглянуть на Весну, но и это мне не удается. Мы с ней окружены и отделены друг от друга многими людьми. Каждый мой взгляд, слово и движение на глазах всего зала.

Какой-то местный житель, взявший на себя роль распорядителя, объявил о начале танцев в честь освобождения их местечка и выразил желание честь открытия танцев предоставить мне, как храброму командиру и первому бойцу Витуны.

Толпа освободила середину, плотным кольцом сбилась вдоль стен. Пожилые крестьяне разошлись по домам. После их ухода стало просторнее, веселее.

Люди смотрели на меня, я на них. Музыка гремела, звала. К ее ритму мы с трудом могли приспособиться. В другом месте и в другое время трудно было бы придумать более удобный случай, когда парень может подойти к своей девушке и пригласить ее на танец.

Но для этого, мой дорогой Испанец, надо обладать исключительной смелостью. Если бы ты очутился на вершине Витуны, то и там побаивался бы своей совести и чужих глаз!

Возможно, на этот раз я решился бы пригласить Весну, будь она ближе, но нас разделяла толпа. Судя по словам распорядителя и поведению собравшихся, открытию танцев придавалось особое значение. Весь зал внимательно смотрел на меня. Глаза девушек словно звали: пригласи меня. Если выбрать одну, обидишь другую. Поэтому нельзя выбирать. Но пригласить кого-то надо. Я решил пригласить самую близкую ко мне. Ею оказалась маленькая шустрая партизанка. Зал зааплодировал нам. Едва мы сделали несколько поворотов, за нами в круг устремились другие пары. Мы кружились все быстрее, подчиняясь музыке и настроению зала.

Я не спускал глаз с того места, где стояла Весна. Туда я упорно тянул свою партнершу, порой сталкиваясь с другими парами. Меня не покидает уверенность, что она там, что ждет меня. Еще несколько поворотов — и я увидел ее. Весна стояла в группе молодых людей, разговаривала с ними. Я потянул свою девушку еще сильнее, чтобы быть еще ближе к Весне. Едва окончится этот танец, я встану возле Весны.

Рядом с Весной стоял Глухой, оживленно что-то рассказывал, держа ее за руку, словно собираясь начать танцевать. Он следил за мной взглядом и подмигивал, но я не мог понять, что он затевает. А он что-то готовит. Но вот он потянул Весну как бы на танец, но танцевать не стал, а втолкнул Весну между мной и моей партнершей, которую обхватил руками за талию и оторвал от меня. Весну он бросил прямо в мои объятия. Отступать мне было некуда.

Мы стояли смущенные, не понимая, что, в сущности, произошло, как получилось, что мы оказались в объятиях на виду у всех. Танцевать мы начали боязливо, совсем медленно, просто топчась на месте и повинуясь внутренней музыке, звучавшей в нас. Не нужны были слова, они только испортили бы неожиданное счастье.

Такое счастье приходит раз в жизни, и в течение нескольких мгновений наверстывает все потерянное время, которое не было и не будет благосклонно к таким, как мы. Я держал девушку в объятиях, прижимал к себе. Просто не верилось, что это она. Впервые я чувствовал такую близость женского тела. Я прижимал ее к себе все нежнее, слышал, как ее сердце бьется возле моей груди. Ее щеки обжигали меня своим огнем, ее длинные волосы щекотали мою шею и лицо, и я, закрывая глаза, старался поймать их губами. Мои глаза искали ее глаза, в которых скрывалось нечто большее: та девушка в окне, чей взгляд разбудил меня. Но она держала свои глаза закрытыми, и я видел, как подрагивают ее веки.