Молодой Маркс - страница 51

Корреспонденцией о хлебных законах заканчивается сотрудничество Энгельса в «Рейнской газете». Столкнувшись с совершенно новыми проблемами, он обнаруживает свою неподготовленность к их решению и приступает к изучению произведений буржуазных экономистов, а также знакомится с широким кругом социалистической литературы[19].

Когда Энгельс приступил к непосредственному изучению социально-экономических отношений в Англии, ту же работу начал и Маркс в Германии, главным образом на примере условий жизни сельской бедноты Рейнской провинции. Прусские порядки делали, однако, для Маркса решение задачи несравненно более трудным.

Прошел месяц после той ноябрьской схватки с правительством, когда Марксу удалось вывести «Рейнскую газету» из-под угрозы запрещения. Все это время главный редактор, как опытный лоцман, осторожно вел редакционный корабль через лабиринт цензурных ограничений. Своей гибкой тактикой он сумел усыпить бдительность не только нового цензора, Витауса, но и непосредственно следивших за газетой чиновников в правительстве. 22 декабря министры по делам цензуры докладывали королю, что «по сравнению с предыдущим периодом тон газеты, несомненно, стал значительно спокойнее и что общество пайщиков начинает показывать, что оно не противится желаниям правительства следовать иным, чем до сих пор, путем» (цит. по 75, с. 351). Эта тактика позволила Марксу собрать силы для решающего сражения.

На исходе 1842 г. немецкие правительства совместно начали активное наступление на либеральную печать: 18 декабря был запрещен журнал «Патриот», издававшийся Булем; 28 декабря за опубликование письма Гервега, в котором прусский король обвинялся в нарушении честного слова, правительство запретило во всех прусских провинциях «Лейпцигскую всеобщую газету», издававшуюся в Саксонии (там она продолжала выходить до 1 апреля 1843 г.); 3 января 1843 г. саксонское правительство запретило «Немецкий ежегодник».

Комментируя запрещение «Лейпцигской всеобщей газеты», Маркс писал, что немецкая пресса вступает в новый год при мрачных предзнаменованиях. Репрессии против лейпцигской либеральной газеты есть наступление против всей молодой народной прессы, а осуждение этой прессы «мы должны расценивать как осуждение политического духа народа» (1, с. 167).

Каким же должен быть ответ свободной прессы и ее сторонников? Может быть, сделать вид, что ничего не произошло? Или начать действовать более осторожно, дабы смягчить рассерженных властителей? Некоторое время назад, когда свободная пресса только рождалась, подобная тактика была хороша, тогда преждевременная неуступчивость могла бы оказаться для нее роковой. Теперь же народная пресса стала действительной. Ее голос окреп и слышен далеко. Поэтому именно теперь правительство начало настоящую борьбу против нее, а «борьба против какого-либо явления есть первая форма его признания, его действительности и его силы», и ответом может быть тоже только борьба: «только борьба может убедить как правительство, так и народ – и даже самое прессу – в том, что пресса имеет действительное и необходимое право на существование» (1, с. 167).

Итак, только борьба, другого пути нет теперь для немецкой свободной прессы. И «Рейнская газета» возглавила эту борьбу. Она вновь показала образец тактики: не дать противнику застать врасплох, не позволять правительству расправляться с прессой по скандальным, но по существу не очень значительным поводам, а навязывать ему обсуждение коренных проблем, имеющих жизненно важное значение для возможно более широких слоев населения. Доказать правительству свою силу народная пресса может, только убедив народ в том, что она действительно защищает его интересы. Победить она может, только подняв на борьбу весь народ.

Начав контрнаступление, Маркс блестяще навязал правительству поле боя: решающее сражение развернулось вокруг оценки положения виноделов Мозельской долины, причин их бедственного состояния и путей выхода из него.