Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 16

Это крушение практических возможностей к осуществлению общерусской роли Владимирского стола оплакивалось как «погибель Русской земли». Таким плачем является сохранившийся отрывок памятника. «Слово о погибели Русской земли» — памятника, по существу, чисто владимирско-переяславской литературы. «Отселѣ, — говорит автор, — до оугоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чаховъ до ятвязи и от ятвязи до литвы до немець, от немець до корѣлы, от корѣлы до Оустьюга, гдѣ тамо бяхоу тоимици погании и за дышючимъ моремъ, от моря до болгарь, от болгарь до боуртасъ, от боуртасъ до чермись, от чершсь до моръдви: то все покорено было богомъ крестианьскому языкоу, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду….»[161].

Северная, Северо-восточная и Юго-западная Русь, по представлению автора, были объединены перед татарским нашествием под единой властью, составляли единое государственное целое. Носителем этой общерусской власти был великий князь владимирский, и общерусским центром, следовательно, — г. Владимир, где сидел потомок и политический преемник киевских князей Юрия и Владимира Мономаха[162]. Нашествие татар, в сознании составителя «Слова», несло с собою, очевидно, «погибель», поскольку разрушалось государственное единство Русской земли и «погибало» значение г. Владимира как общерусского центра.

С разгромом и опустошением г. Владимира после татарского нашествия центр жизни Ростово-Суздальской земли передвинулся на север. Средоточием церковной и общественной жизни края сделался Ростов — древний вечевой центр волости. Туда, на территорию Ростовского княжества, потянулось, как мы видели, сбитое со своих мест население. И оттуда, со стороны старого Ростова, поднялась в 60-х гг. XIII в. волна вечевых мятежей против порядков ордынского владычества.

Вечевые восстания в Ростове и городах Ростовского княжества против порядков монгольского владычества. Некоторые данные о классовом составе веча в изучаемую эпоху. Политика татар в отношении к князьям ростовской группы и к местному боярству. Подавление вечевых восстаний. Результаты политики татар, связанной с событиями в Ростовском княжестве

Выступление северо-восточных городов (1262 г.) ближайшим образом было направлено против мусульман-откупщиков, появившихся с распространением откупной системы. Наши сведения о Берке-хане (1258–1266)[163] говорят за то, что с его стороны можно было ожидать скорее поблажек по отношению к откупщикам-мусульманам: Верке (первый золотоордынский правитель, принявший мусульманство) имел тесные связи с мусульманами Ближнего Востока; по свидетельству Эльджузджани, он еще в топом возрасте обучался корану в Ходженте[164]. Но оказывается, что в данном случае откупщики приезжала не от Берке, не из «Золотой Орды».

Мы видели, что организация сбора налогов с провинций империи, и в том числе с России, по крайней мере частью, непосредственно относилась к деятельности центрального управления, зависела от великого хана (каана), или императора. Признаки этой зависимости мы встречаем и в 1262 г.; летопись рассказывает, что в то время в Северо-восточную Россию (в Ярославль?) прибыл от «цесаря татарского Кутлубия», т. е., как можно полагать, от императора Хубилая (1259–1294)[165], «золъ сый» мусульманин Титям (Титяк); его «поспѣхом» действовал некто Изосима, также принявший мусульманство, и «творил великую досаду» местному населению; он был убит в Ярославле, по словам летописи, в тот самый момент (в 1262 г.), когда по городам избивали или изгоняли мусульман, откупавших «дани»[166]. Таким образом, откупщики приезжали на Русь в начале 60-х гг. XIII в. от императора монгольской империи, а не от Берке.

В начале 60-х гг. XIII в. в монгольской империи начались смуты — борьба между Хубилаем и Арикбутой[167], золотоордынский правитель Берке, сначала как будто державший сторону Хубилая[168], поддерживал Хайду против Алгу, который изменил Арикбуге и перешел на сторону Хубилая в 1262 г.[169] Эти смуты положили начало отделению «Золотой Орды» от империи. Сведения о событиях в империи должны были быть вскоре получены на Руси.