Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 19

Известия о волнениях в Ростове, проскользнувшие в летописный текст, носят случайный характер и сообщают о событиях глухо и осторожно. Из Ростовской владычной летописи, отразившейся, между прочим, в Типографской, Академической и Воскресенской летописях, мы случайно узнаем о вечевой вспышке в Ростове в 1289 г., о которой умолчал составитель великокняжеского свода (ср. Симеон., Лавр. лл.). «Того же лѣта, — читаем в Типографской летописи, — князь Дмитрий Борисович еде в Ростовѣ. И умножися тогда Татаръ в Ростовѣ и гражане сътвориша вѣчие, изгнаша ихъ, а имение ихъ разграбиша» (1289). Под 1316 г. летопись осторожно сообщает о том, что татарские послы Тайтемерь, Махрожа и Инды были в Ростове и «много зла створиша»; то же повторилось и на следующий год; еще спустя два (три) года из Орды была (вновь?) прислана какая-то карательная экспедиция: «приеха Коича в Ростов и много зла створи и церковь святыя Богородицы пограби и вси церкви и монастыревѣ и села и люди плѣниша» (Акад., 1318). Наконец, под 1320 г., — к сожалению, в лаконической заметке, — летописец прямо говорит о новом вечевом восстании: «быша зли Татаровѣ в Ростовѣ; и собравшеся людие, изгониша их из града» (Акад. л.).

По примеру Ростова подымался и ближайший к Ростову пригород Ярославль; возможно — и другие пригороды на территории Ростовского княжества. Мы знаем, например, что ярославцы не пожелали однажды впустить в город «царева посла» и принимать на стол Федора Ростиславича: «посол же поиде на Русь отъ царя къ граду Ярославлю, и прииде к граду с силою, и хотяше внити во градъ. Они же посла царева не послушаша и его не прияша на стол его»[187].

Каким же слоям населения были обязаны эти восстания против татарского владычества? Ряд конкретных указаний материала позволяет думать, что боярство или с самого начала не играло руководящей роли в восстаниях или со временем перешло на сторону Орды (поездки боярства вместе с князем в Орду, отдача ханом «боляррусь на послужение» князю, возвращения из Орды в Ярославль князя с татарами и боярами и усмирение восставшего города)[188]. С другой стороны, баскаческой организацией на Руси руководила монгольская военно-феодальная аристократия (темники, тысячники, сотники в роли баскаков), согласно добытым нами данным (см. гл. 1). На вопрос, каким слоям населения были обязаны восстания против татарского владычества, мы можем ответить только догадками. Данные о восстании в Твери (против Шевкала) 1327 г., разразившемся в праздничный день, когда, очевидно, в городе (на «торг») стекалось много народу («в полоутра как торгъ сънимается»), не исключает возможности, что в восстании принимали участие окрестное крестьянство, мелкое и среднее купечество и низшие слои городского населения[189]. Собранные нами показания материала приобретают особенно важное значение, во-первых, как мы говорили, в сопоставлении с выводами нашего исследования о том, что делом угнетения непосредственно руководила на Руси монгольская военно-феодальная аристократия (в положении баскаков), а во-вторых» на ряду с указаниями, относящимися ко времени Дмитрия Донского, о воле низов населения к борьбе с татарами. Мысль о сопротивлении Тохтамышу не была поддержана (во всяком случае — единодушно) князьями и боярами[190]. И, вместе с тем, летопись рассказывает, что происходило в Москве, брошенной великим князем перед осадой ее Тохтамышем в 1382 г. Тохтамыш приближался к городу. Великая княгиня и митрополит хотели покинуть город. Собирались покинуть город и многие другие — по-видимому, преимущественно бояре, липа близкие ко двору. Желание «въ градѣ сѣдѣти», бороться с Тохтамышем высказывали, по-видимому, не боярство, а преимущественно низы населения. Летопись прямо говорит, к каким слоям населения перешла власть в городе: они «ниже бояръ великихъ устрашишася» и запрещали бегущим выезд, даже убивали их, а имущество «взимаху»[191].

Поскольку откупщики приезжали от императора, из Монголии, а зависимость Золотой Орды от имперского центра как раз в это время начала фактически порываться, восстания 1262 г. могли остаться безнаказанными. Но они открыли, как мы видели, ряд восстаний против порядков ордынского владычества во второй половине XIII и нач. XIV в. Очагом восстаний был Ростов, исконный вечевой центр волости. Волнения не могли не вызвать энергичных мероприятий со стороны Золотой Орды в отношении к Ростову, и именно к Ростовскому княжеству как к очагу народных волнений. Эти мероприятия в пределах Ростовского княжества прежде всего, конечно, должны были выразиться в усиленной организации баскаческого «охранения»