Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 22

. Поскольку этот рассказ принадлежит современнику «Ахмыловой рати» (1322 г.), он представляет собою исключительную ценность как материал для история отношений между Ордой и Ростовским княжеством в XIII и в начале XIV в. Изучение указанных источников, наряду с летописными, а также материалом золотоордынским, вскрывает истинный характер и смысл отношений между Ордою и Ростовским княжеством.

Прежде всего Ростовские князья не только должны были часто приезжать в Орду, но и подолгу там оставаться. Федор Ростиславович, как мы видели, несколько лет подряд провел в ставке Менгу-Темура. Некоторые из ростовских князей умерли в Орде; так, смерть застала в Орде Глеба Васильковича, Михаила Глебовича, Константина Борисовича. В Орду они отправлялись обычно «со своими мужи» или «с бояры и со слугами своими». «Живущимь же имъ у царя во Ордѣ, — рассказывает о ростовских князьях Никоновская летопись под 1278 г., — великому князю Глѣбу Васильковичю Ростовскому… з братаничемъ своимъ со княземъ Константиномъ Борисовичемъ и со княземъ Феодоромъ Ростиславичемъ Ярославскими… и со княземъ Андриемъ Александровичемъ…. и со иными многими князи и з бояры и со слугами своими, и возхотѣ царь Менгу-Темирь ити на войну, и повели княземъ всѣм преже реченнымъ и з бояры своими и съ слугами наряжатися с нимъ»[203].

В Орде ростовских князей, в той или иной мере, приближали к ханскому двору. Некоторые из них могли удостаиваться высокой чести. Мы знаем, например, из Жития Федора Ростиславовича, что сначала царь «всегда повелѣ ему предстояти у себе и чашу отъ руку его приимаше» (или он «всегда у царя предстояше и чашю подаваше ему»)[204]. Поднесение чаши «царю» и принятие чаши царем «отъ руку» было знаком большой чести в придворном быту хана; позднее выработался даже особый ритуал ханского пития: поднесение чаши во время «царской» трапезы сложилось в сложную церемонию, описание которой сохранилось у Ибн Батуты[205]. По сведениям того же жития, после женитьбы князя Федора на ханской дочери, царь «всегда противу себе седѣти повелѣваше ему» (или «повела ему садитися противу себе»)[206]. Это тоже было признаком высокой чести: у монголов распределение «мест» за столом (или за столами) подлежало особому распорядку и имело особенное значение[207].

Положение ростовских князей как «служебников» хана, в ревностной службе которых ханская ставка была весьма заинтересована, обусловливало тот радушный прием, то внимательное отношение, которое они встречали, и ту честь, которую им оказывали в Орде; но то же положение их как ханских служебников ставило и определенные границы близости ростовских князей к ханскому двору. Сами ростовские князья подчеркивали усердную «службу» свою татарам[208].

Летопись неохотно сообщает о походе татар в 1275 г. на Литву с участием «русских князей»; поход этот, между прочим, сопровождался опустошением тех русских земель, через которые Проходили ордынские войска, а успех похода был более чем сомнительным[209]; мы не знаем далее, кто из русских князей в нем участвовал. Другое дело — поход (Менгу-Тимура) на Кавказ 1278 г.; великокняжеский свод — невидимому, по тексту ростовского известия — рассказывает о нем подробно и охотно: «князь же Ростовский Глѣб Василковичъ с братаничемъ своимъ съ княземъ Константиномъ, князь Феодор Ростиславачь, князь Апдрѣй Александровичь и инии князи мнози съ бояры и слугами поѣхаша на войну с царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскымъ взяша славный градъ Ясьскый Дедяковъ, зимѣ месяца февраля въ 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взята, а супортивпыхъ безъ числа оружиемъ избиша, а градъ ихъ огнемъ пожгоша. Царь же почтивъ добрѣ князей Русскыхъ и похваливъ велми и одаривъ, отпусти въ свояси съ многою честью, каждо въ свою отчину»[210]. Глебу Васильковичу, как узнаем мы из последующего рассказа, позволив даже привести с собою в Ростов «полонъ многъ»: очевидно, ясских (т. е. осетинских) пленников (Симеон., 3 278: «князь Глѣб Василкович Ростовский прѣиха ис Татаръ, бывъ на воинѣ съ сьномъ своимъ Михаиломъ и съ сыновцемь своимъ Костянтином, приведе съ собою полонъ многъ, приѣха въ свой градъ Ростовъ въ чести велицѣ въ недолго всѣхъ святыхъ, мѣсяца иуня въ 12, на память святого отца Ануфриа пустынника, и бысть радость велика въ гради въ Ростовѣ») в том (1278) году, когда Орда снова начала военные операция, Глеб Василькович отправил на войну своего сына вместе с своим «сватом» Федором Ярославским